об его цевье. Следовало хорошенько поразмыслить, как нам отсюда выбираться. Но конечно же Старая Академия не была предназначена для долгих раздумий. Мюр тихо застонала и сказала мне:
– Идет сюда! Не стреляй. Снова поднимем на уши весь квартал.
Она достала из ножен «меч», и по оплетке вокруг первой трети клинка я узнал «Мясника».
Когда мы погрязли в окопной войне, в ход шло не только то, что стреляло, сжигало и травило, но и что рубило, кололо и дробило. Винтовки со штыком не всегда оказывались эффективны в узких пространствах, поэтому солдатский гений искал свои варианты для рукопашной бойни. Начиная от траншейных дубинок: палок, оббитых гвоздями, стальных стержней с накрученными на них гранеными гайками, молотков, одноручных кувалд или тяжелых гаечных ключей – и заканчивая всевозможными ножами, тесаками и трофейными искирскими мечами. В последний год войны наши мозговитые ребята из Научно-технической лаборатории Министерства обороны придумали «Модель-А», которую в пехоте прозвали «Мясником».
Стальной уродец для штурмовых инженерно-саперных отрядов скрывал в рукояти микрокапсулу с моторией. После ее активации тесак жил всего лишь несколько секунд – этого хватало на пару ударов до того, как освобожденная энергия плавила клинок, превращая его в огненные капли. Но этих двух ударов хватало не только для того, чтобы одним движением разрубить человека от макушки до паха, но и перерубить ствол пушки, словно тот был слеплен из грязи. В руках у «кротов» «Мясники» были не только инструментом, с легкостью уничтожающим преграды на пути наступающей пехоты, но и страшным оружием.
Не знаю, с какого военного склада девчонка украла его, но сейчас он был нашим спасением.
– Я справлюсь лучше, – тихо сказал я, и она, поколебавшись, отдала мне «Мясника», забрав карабин себе.
Я провел большим пальцем по шершавой рукояти, подцепил ногтем медную крышку, скрывавшую под собой ледяную кнопку, слыша, что шаги раздаются уже под самыми окнами. Контаги стала подниматься по лестнице, и громкий цокот бил по ушам точно набат.
С улицы раздалась тягучая песнь:
– Уйди-дуй-ди-дууу!
Она была низкой, грозной, столь жуткой и странной, что волосы у меня на голове встали дыбом. Топот с лестницы теперь уже нельзя было назвать неторопливым. Контаги убегала. Я увидел ее темный силуэт, несущийся по улице, свернувший за угол здания с развалившимся верхним этажом и частично разрушенной крышей.
– От окна! – приказал я девушке.
Мы бросились в дальнюю комнату, уселись в самое темное место, точно нашкодившие дети, прячущиеся от родителей.
– Уйди-дуй-ди-дууу!
Теперь оно раздалось под самыми окнами, и спустя миг ему ответили:
– Уйди-дуй-ди-дууу!
Мы с Мюр посмотрели на потолок. Грохот шагов по крыше, прямо над нашими головами, доказал, что мы не ошиблись.
Несколько существ пробежали по улице, гортанно кашляя. Я не стал искушать судьбу и шевелиться, не говоря уже о том, чтобы смотреть, что там происходит. Те, кто заставляют убраться контаги, не лучшие экземпляры для завязывания нового знакомства.
Наконец трубный охотничий глас потерялся среди кварталов безлюдного района, и я разжал пальцы на рукоятке, с удивлением отмечая, насколько они напряжены.
– Порой я думаю, что именно эта Риерта настоящая, а та, среди чистых улиц и магазинов Бурса, – лишь сон из прошлого. – Девушка вытянула ноги, поставила карабин на предохранитель. – Ты бывал здесь, Итан?
– Нет. А ты?
– Однажды. На самых окраинах. Отсюда будет сложно выбраться. Мы очень далеко от обжитых районов.
Я понимал, о чем она говорит. Старая Академия – большая территория с довольно плотной застройкой. В прошлые годы здесь жило много людей, и место считалось престижным до той поры, пока уровень озера не поднялся и часть острова Рассвета не оказалась затоплена, после чего появились Утонувшие кварталы. Тогда богатые перебрались в Бурс, Рынок, Новую землю и Сады Маджоре, а сюда стали заселять тех, кто победнее – жителей из Горохового Супа, Угла и Светляков. Но в конце концов Старую Академию пришлось оставить, когда Брайс, Белджи, Баллантайн, ну и Хенстридж, конечно, только-только отстроили фабрику мотории на Закрытой земле.
В то время производство балансировало на стадии экспериментов, никаких фильтров не было, а потому первый же аварийный выброс в атмосферу имел катастрофические последствия. Ядовитое облако преодолело несколько миль над озером и накрыло Старую Академию. Многие умерли в первый час. Те, кто выжил, были эвакуированы на другие острова, и район объявлен сперва карантинной зоной, а затем и вовсе нежелательным для проживания.
