Риерты».
Мюр начала подниматься, но я заставил ее сидеть смирно, не ровен час, заметит наблюдатель с надстройки.
– Прибор, – внезапно сказала девчонка, и в ее голосе слышалась злость и досада.
– Что? – не понял я.
– Прибор! На их телеге был прибор! И точно такой же стоял на носу парохода. Ты видел?
– К чему ты ведешь?
– А вот к чему. – Она указала на здание, находящееся на противоположной стороне канала.
Сперва я не понял, куда смотреть, затем заметил движение на крыше.
Контаги.
– Эти ублюдки научились отгонять их! В лаборатории Брайса не зря работают ученые. Ты понимаешь, что это значит?!
Все что угодно. Начиная от безопасных путешествий в этом страшном заповеднике и заканчивая фантастическими теориями о способах управления чудовищами. До последнего, надеюсь, наука пока еще не дошла.
Контаги встал во весь свой небольшой рост, глядя в ту сторону, куда уплыл пароход.
– Это же ребенок, – пораженно пробормотал я.
Я не мог понять выражение лица Мюр. Боль? Отчаяние?
– А чего ты ожидал, Итан? Среди тех восьмидесяти тысяч несчастных, которых новое правительство отправило в Старую Академию, конечно же были не только взрослые.
– Восемьдесят тысяч, – глухим эхом повторил я.
– По самым скромным оценкам. Умирают не только на войне, но и в мирных городах. Теперь ты понимаешь, почему я ненавижу их? Почему борюсь с ними?! Мерген делает то, чего никогда бы не стал делать прежний дукс, – убивает мой народ. Превращает его в рабов и чудовищ ради сохранения власти и денег. Они, точно пламя, пожирают Риерту, и его следует залить водой, пока не стало слишком поздно.
Я многое знаю об огне и мог бы сказать ей, что не каждое пламя можно убить водой. Но… только с сочувствием взглянул на нее и произнес как можно мягче:
– Давай выбираться отсюда.
Глава двенадцатая
Пламя и прыжки
Рассвет окутал город прахом, сотканным из слабого дождя и лежащего под ногами тумана. Я даже пожалел, что избавился от плаща, так сильно похолодало. В груди ворочалось омерзение от слякоти, которую я ненавидел всем сердцем, и, будь я в Хервингемме, носу бы не высунул из своего кабинета. Сидел бы в компании фикуса да рисовал рожицы искиров на тетрадных листах.
Пора было искать укрытие. Контаги мы встретили лишь раз – человек, приросший спиной к водосточной трубе, жадно нюхал воздух тем, что когда-то было, а теперь казалось окровавленным провалом.
– Масса![84] – раздался негромкий оклик справа, и я не поверил своим ушам.
– Какого черта?! – изумилась Мюр, даже забыв направить револьвер в сторону незнакомца.
В Старой Академии она ожидала встретить кого угодно, самое страшное зубастое чудовище, но никак не негра в дешевом костюме, при шляпе и в наброшенном на плечи армейском дождевике.
– Олауда? – Я вспомнил имя.
Он радостно ослепил меня улыбкой, кивнул:
– Масса помнит.
Мюр не сдержалась, ущипнула себя за руку и сказала мне с мрачным цинизмом:
– Итан. Этот туман ядовит, как серый порошок Кроуфорда.
– Ты сбежал от хозяина? – Я пропустил ее слова мимо ушей.
Негр поднял вверх ладони, отчаянно замахал, точно собрался пуститься в пляс.
– Что вы, масса?! Масса Осмунд здесь! Он отправил меня к вам, чтобы пригласить на завтрак и чашку кофе.
Кофе хотелось смертельно, но все происходящее напоминало дурной сон. Или глупую комедийную пьесу. Еще смешнее было бы, лишь если бы меня пригласили принять ванну с розовым республиканским шампанским.
– Как насчет завтрака? – Я постарался не улыбаться точно идиот, спрашивая Мюр, словно мы находились на Дворцовой площади, перед десятком дорогих кафе, а не в клоаке Риерты.
