– Три «восьмидесятки».
– Объяви экипажам боевую готовность.
– Нет у нас никаких экипажей. Кого назначим, те и будут экипажем…
– Так назначь!
Полковник в свою очередь отдал честь и удалился.
На дальних подступах к базе чувствовалось какое-то шевеление. Мельтешили собаки, время от времени какая-либо из псин, визжа, подпрыгивала над толпой своих сородичей и снова погружалась в бурую тину. Капа прилип к биноклю.
– Прав ты, Клоп, – процедил он, зажав сигарету зубами, – кабаны подтянулись.
В море собачьих спин замелькали одиночные серые полосы. Кабаны слегка возвышались над псами и были раза в два шире любого из них. Разгоряченные бегом, они кидались на ближайших к ним собак, хрюкая и клацая челюстями, разбрызгивали пену с желтых клыков. Псы, визжа, шарахались в стороны, высоко подпрыгивая, если отступать было некуда. Медленно, но настойчиво кабаны продвигались к укреплениям базы.
– Вот я думаю, – произнес Клоп, – почему кабаны и собаки?
– А? – оторвался от бинокля Остапенко.
– Капа, собаки быстрее всех бегают?
– Да… то есть нет. Мимикрим быстрее. Но он устает быстро.
– Ага, – удовлетворенно кивнул бармен и задумался. Судя по шевелившимся губам, он что-то подсчитывал в уме.
– А что?
– Предположим, если задать маршрут в пару десятков километров и устроить соревнования между собаками, кабанами и кальмароголовыми, как распределятся места? – прищурился Клоп.
– Первые собаки, потом кабаны… а потом… мимикримы!
– Ну, значит, ждем их.
– Ты о чем?! Думаешь, весь наш зоопарк здесь соберется?
– Надеюсь, что нет, – вздохнул Клоп, – но если так, то кого ожидать в последнюю очередь?
Остапенко нахмурился и поднес бинокль к глазам, вглядываясь вдаль. Вопрос был риторическим.
С разных сторон базы донеслась беспорядочная пальба.
– Копают, гады! – послышался чей-то возмущенный голос.
Достигнув периметра лагеря, кабаны по своей врожденной поросячьей привычке принялись подрываться под укрепления. Сталкеры открыли огонь, целясь зловредным тварям в спины. Часть кабанов удалось уничтожить, но некоторые, получившие не слишком сильные повреждения, начали беситься и рвать оказавшихся некстати рядом собак. Те, почуяв кровь, в долгу не остались и, навалившись количеством, добили раненых. Защитники базы откровенно веселились.
– Эдак они нас от всех забот избавят! – смеялся Остапенко. – А мимиков твоих не видать, Клоп.
Кряхтя, бармен вскарабкался на завал из коробок и ящиков и, отобрав бинокль у «пепловца», прижал окуляры к глазам.
– Ослеп ты, что ли, Капа? Они по кустам бегают, вон – ветки трясутся.
Вернув себе бинокль, Остапенко вперил взгляд в кусты, за которыми уже начинался лес. Те и вправду шевелились. Вот из-за одного из них выскользнула призрачная тень и умчалась за деревья.
– Хитрые твари, – процедил сержант, – ждут своего часа…
– Приготовиться! – разнесся по базе приказ.
Заставляя собак испуганно жаться по сторонам, из леса к периметру заскользили гибкие темные существа с двумя головами. Впрочем, вторая голова, скорее, являлась рудиментарным отростком, нежели полноценным органом. Ученые, препарируя труп этого зверя, в меньшей голове тоже обнаружили мозг, но функционировал ли он при жизни мутанта – сказать не могли. Быстро перебирая лапами, химеры неслись к укреплениям базы, напоминая касаток в море. Их черные спины блестели на солнце. Иногда они подпрыгивали, разом перемахивая добрый десяток метров, что еще больше усиливало сходство с выпрыгивающими из воды китами- убийцами.
Бойцы притихли и напряглись, сжимая руками оружие.
– По химерам! Огонь!
Последнее слово потонуло в грохоте выстрелов. Ощетинившиеся стволами укрепления вмиг окутались дымом и пламенем. В нескольких местах заработали пулеметы. Пришедший в себя от последнего забега Куля, пристроил свой «Печенег» на бетонный упор
