самую гущу сечи, они наслаждаются битвой, они упиваются дыханием смерти! И им хочется бесконечно испытывать сие исступление. Ну же, скажи, Весар! Ты смог ощутить себя воплощением смерти? Правильно? И теперь тебе невыносимо снова становиться тихим жалким хомячком. Ты хочешь смотреть в глаза смерти снова и снова. Ты хочешь найти достойного, непобедимого врага и убить его! Омыться его кровью, поставить ногу на его тело!
– Я думал, что погиб, – признался сварожич. – Что оборотень сейчас порвет меня на куски. И я смирился с этим, я даже не стал защищаться. Лишь отпихивал его морду и резал, резал, резал ножом… Пока он не затих. И я понял, что победил!
Весар вскинул голову, и глаза его сверкнули хищным огнем.
– Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким счастливым! Таким сильным! Таким…
– Это был невероятный восторг, – закончил за него бог войны. – Восторг, который невозможно забыть. Теперь ты знаешь, почему я бросаюсь в сражения с такой радостью? Почему мечтаю о битвах, почему скучаю без могучих и жестоких врагов?
– Возьми меня с собой, великий Один! – снова попросил сварожич.
– Мне бы не хотелось оставить о себе плохое воспоминание, Весар, – разломил второго леща Викентий. – Я так сурово осуждал похищение людей, продажу рабов. И вдруг уведу с собой отличного работника. Разве это правильно?
– Ты сварожич, ты наш бог. И я сам хочу отправиться с тобой!
Викентий помолчал. Пожал плечами:
– Я понимаю твои муки. Для сварожича, вкусившего настоящей битвы, обыденная жизнь невыносима. Я заберу тебя, Весар… Если Сиронюх на это согласится. Скажи ему сам.
– Сейчас, великий! – вскочил паренек.
– Постой! – вскинул палец Викентий и улыбнулся: – Добавь, что я обрадовался твоему желанию. Это поможет старосте принять правильное решение.
На рассвете они отправились на берег уже вдвоем. Сделать там оставалось совсем немного. Весар и бог войны вырубили несколько слег, три из них положили у среза воды. Накатили сверху бревна, накрыли еще тремя слегами и крепко связали нижние с верхними. Получился прочный плот четырех метров в длину и двух в ширину.
– Можешь идти прощаться, – разрешил Викентий. – Еще полдня впереди. Раньше отчалим, раньше доберемся.
– Да, великий, я мигом…
Вскорости на берег высыпала вся деревня. Женщины принесли большой куль копченой рыбы, корзину огурцов. Селяне – две рысьи шкуры. Помогли спустить плот на воду.
– Мы благодарны тебе, великий Один! – от общего имени поклонился Викентию староста. – Ты принес мир и покой нашему дому, нашей земле, остановил жестокого кровожадного врага. Мы водрузили в твою честь священный камень и станем приносить ему требы каждый вечер. Мы, наши дети, наши внуки и наши правнуки!
– Вы можете быть уверены в моем покровительстве, сварожичи! – ответил бог войны. – Если в ваш дом снова придет беда, сюда вернусь и я!
Он приложил ладонь к сердцу, опустил вниз и взошел на плот. Следом запрыгнул Весар, оттолкнулся шестом от берега.
– Любо Одину! – Сварожичи приложили ладони к груди, опустили вниз. – Славься, великий бог!
Славься!
Викентий взял второй шест и тоже толкнулся, разгоняя немудреное суденышко. И очень скоро собравшиеся славяне скрылись за излучиной реки.
– Я даже не спросил, как далеко отсюда ближайший славянский город? – посмотрел вниз по течению бог войны. – Ты, случайно, не в курсе?
Весар пожал плечами.
– Неважно. – Викентий навалился на шест, отталкиваясь от близкого дна. – В этом мире все дороги текут в Двину. И чем ближе Вологда, тем крупнее стоящие на берегах крепости.
Вода неспешно, но непрерывно несла путников. Им оставалось только подправлять движение, дабы постоянно находиться на стремнине. Еда – в корзинах, питье – за бортом, места для отдыха хватало – и потому они не останавливались даже на ночлег. Сплавлялись себе и сплавлялись, время от времени вставая лишь для того, чтобы оттолкнуть прибиваемое к берегу суденышко от отмели.
На четвертый день пути впереди, по левую руку, внезапно выросли могучие бревенчатые стены. Путники схватились за шесты, ловко подогнали плот к одному из выдающихся на глубину причалов.
Сторожевая служба в сем граде была поставлена неплохо. К тому моменту, когда Викентий выбрался на жердяной настил