понял, что что-то не так. Мои родители всегда получали тонны каталогов и счетов. Я как можно небрежнее заметил, что мне кажется странным, что нам перестали доставлять почту. Отец пробормотал что-то об общегосударственном празднике и сменил тему. Вот тут я начал беспокоиться по-настоящему.
Загадка разрешилась уже на следующее утро на сеансе у доктора Спэнджер, на который, к моему удивлению, она также пригласила и моих родителей. Они сидели молча, с напряженными и посеревшими от тревоги лицами. Спэнджер начала, как обычно, с разминки. Как я себя чувствовал? Не приснилось ли мне что-нибудь интересное? Я знал, что она клонит к чему-то серьезному, и наконец не выдержал.
– Почему здесь мои родители? – спросил я. – И почему у них такой вид, как будто они только что вернулись с похорон?
В первый раз за все время улыбка сползла с лица доктора Спэнджер. Она раскрыла лежавшую на столе папку и извлекла из нее три конверта.
Это были письма от Эммы. Все они были вскрыты.
– Нам необходимо об этом поговорить, – произнесла она.
– Мы договаривались о том, что больше никаких тайн не будет, – вмешался отец. – Это плохо, Джейк. Очень плохо.
У меня начали дрожать руки.
– Это личное, – произнес я, пытаясь контролировать свой голос. – Это адресовано мне. Вы не должны были читать эти письма.
Что было в этих письмах? Что увидели мои родители? Это была катастрофа, самая настоящая катастрофа.
– Кто такая Эмма? – спросила доктор Спэнджер. – Кто такая мисс Сапсан?
– Это нечестно! – закричал я. – Вы украли мои письма, а теперь используете их, чтобы загнать меня в угол!
– Потише! – вмешался отец. – Все вскрылось, так что просто расскажи все, как есть, и всем будет легче.
Доктор Спэнджер показала мне фотографию, которую Эмма, видимо, вложила в один из конвертов.
– Кто эти люди?
Я наклонился вперед, чтобы рассмотреть снимок. Это была фотография двух престарелых леди в кресле-качалке. Одна из них держала вторую на коленях, как маленького ребенка.
– Понятия не имею, – коротко ответил я.
– Тут на обороте кое-что написано, – сообщила мне Спэнджер и начала читать: – «Нам удалось открыть новые методы помощи тем, у кого была изъята часть души. Тесный контакт, похоже, творит чудеса. Всего через несколько часов мисс Калао полностью преобразилась».
– Кто такие имбрины? – поинтересовалась доктор Спэнджер, положив фото на стол и домиком сложив пальцы под подбородком.
Задним числом я понимаю, что это было глупо, но в тот момент мне показалось, что меня приперли к стене и единственное, что мне остается, – это сказать правду. У них были письма и фотографии, и все истории, которыми я до сих пор их потчевал, развеялись как дым.
– Они нас охраняют, – ответил я.
Доктор Спэнджер бросила взгляд на моих родителей.
– Всех нас?
– Нет. Только странных детей.
– Странных детей, – медленно повторила доктор Спэнджер. – И ты считаешь себя одним из них?
Я протянул руку.
– Будьте добры, верните мне мои письма.
– Я их тебе отдам. Но сначала нам надо поговорить, хорошо?
Я сложил руки на груди. Она разговаривала со мной, как с умственно недоразвитым ребенком.
– Так что же дает тебе основания полагать, что ты странный?
– Я могу видеть то, чего не видят другие люди.
Боковым зрением я видел, что родители бледнеют все сильнее. От моих откровений им было дурно.
– В письмах ты упоминаешь какой-то э-э… Пан…петлекон? Что ты можешь рассказать мне об этом?
– Эти письма написал не я, а Эмма, – ответил я.
– Ну да, конечно. Тогда поговорим о ней. Расскажи мне об Эмме.
– Доктор, – вмешалась мама. – Мне кажется, не стоит поощрять…
