…То же, что со мной произошло, – вероятно, очередная загадка природы, с которой столкнулся человек. И о ней лучше никому не рассказывать. Джордано Бруно посчитали психом и сожгли на костре, когда он заявил, что Земля не плоская и вращается вокруг Солнца, хотя он оказался прав. Люди жестоки. В этом смысле они мало изменились. Если бы сейчас появился Христос, они бы его опять распяли, найдя тысячу причин. Так что когда я вернусь назад, я буду помалкивать в тряпочку»…
Антон приподнялся и сел на кровати. Свесил ноги и посмотрел по сторонам.
Узкая и длинная комната, выкрашенная блеклой зеленой краской. Окно с железной решеткой. Одна-единственная кровать и… – он нагнулся – эмалированный горшок. Он взял его в руку и тут услышал громкий женский голос из коридора:
– Больные! Подходим на прием лекарств. Подходим, подходим!
Антон поставил горшок обратно. Запихнул подальше ногой.
Он вышел в коридор и встал в очередь за таблетками, глубоко засунув руки в карманы и наблюдая, как больные подходят к сестре и протягивают руку. Та быстро опускала в нее лекарство, больные запихивали его в рот, запивали водой из пластиковых мензурок, которые стояли на тележке, и потом показывали сестре язык. Затем отходили в сторону, счастливые или несчастные, предоставленные самим себе до тихого часа.
Подошла очередь Антона. Он взял лекарства и положил в карман.
– Нет, – сказала медсестра, – выпить при мне, больной!
Антон закинул горсть таблеток в рот, поднял мензурку с водой и запил. Бросил мензурку в ведро и высунул язык.
– Следующий, – сказала медсестра.
Антон отошел в сторону, посмотрел по сторонам и сплюнул таблетки в кулак, потом осторожно спрятал их в кармане пижамы. Затем отошел к окну и выглянул наружу через железную решетку. Там ветер вовсю шелестел зеленой листвой, раскачивая ветви. Антон даже не заметил, как деревья позеленели. Еще вчера, казалось, они стояли голые. «Вот еще одно чудо, – сказал он себе. – Мир так и полнится чудесами».
– Отдай мне их, – услышал он сзади голос. Антон обернулся.
За ним стоял дед, тощий и безумный, и протягивал к нему руку.
– Отдай их мне, – опять жадно попросил он.
– Что? – удивился Антон.
– Таблетки.
– Я их проглотил.
Он отвернулся. Дед робко дернул его за рукав.
– Нет, – сказал он, – я видел, ты их сплюнул и положил в карман.
– Правда?
– Да!
– Ничего ты не видел. Так что вали отсюда.
Дед не уходил и жалобно смотрел Антону прямо в глаза, как голодная бродячая собака.
– Так хочешь таблеток?
– Очень хочу, – ответил дед. – Его протянутая рука дрожала.
Антон засунул руку в карман и посмотрел по сторонам.
– Ладно, старикан, – сказал он. – Я дам тебе таблетки, если ты скажешь, как отсюда выбраться?
– Зачем отсюда выбираться? Тут хорошо!
– Сколько ты тут живешь? – спросил Антон, помолчав.
Старик пожал тощими плечами. Кадык на его шее несколько раз прыгнул вверх и потом вернулся назад. На нижней губе повисла слюна.
– Лет двадцать.
– Двадцать лет! – ужаснулся Антон.
– Или двадцать пять…
Антон покачал головой.
– И тебе не хотелось на волю? – Антон кивнул на окно, туда, где ветер трепал молодую листву.
– Нет.
– Почему?
