сверху вниз и выбившего приличный кусок полибетона в том месте, где только что находилась моя ступня, а затем мне пришлось уйти в глухую оборону, отражая короткими движениями почти молниеносные выпады этого вроде бы не боевого конца, словно бы жалящего меня прямо в голову.
Немного разорвав дистанцию, я занял защитную позицию номер двадцать четыре, левостороннюю, при которой у правши лезвие всегда находится ближе всего к противнику по отношению к остальному телу и способно быстро реагировать на его выпады, что было, на мой взгляд, самое то с вооруженным «Звездным факелом» копейщиком.
Так называемый «Новый Русский стиль», который я практиковал в секции и по которому получил имперского кандидата в мастера спорта, имел и другое, неофициальное название – «НоРуСт». И был по большому счету родственником классического ниппонского «Эр-до». Они взаимно переплетались с прародителями и последователями.
Проще говоря, придумал и организовал в единую систему почти перед самой Второй Галактической заслуженный мастер спорта Виталий Юрьевич Семенов. Почти всю свою жизнь он посвятил ниппонскому «Кен-до» и уже на закате своей карьеры увидел особый путь применения совсем недавно вошедших в обращение пустотных резаков Бальцева, основанных на сфокусированном излучении эргро-кристаллов.
Войну он не пережил. А после победы его внук Андрей в составе гуманитарный миссии прибыл в разрушенную войной Ниппонскую Империю, где и остался, организовав собственное, быстро разросшееся додзе, практикующее слегка измененный стиль, получивший название «Эр-до». И уже его праправнучка Сузуки Семенова, не найдя понимания под родными сакурами, вернулась на историческую родину, где, как она верила, новыми идеями не пренебрегают во славу замшелого консерватизма. И ни разу не пожалела об этом выборе, умерев от старости Герцогиней Нововоронежской.
Качнувшись, я легким касанием и быстрым поворотом клинка оттолкнул древко в сторону. «Норуст» использовал в первую очередь не мускульную силу или внезапность атаки, а знание векторов полей, замыкающих лезвие клинка в единый мощный пучок. Ее Светлость была невысокой и хрупкой женщиной, а потому прямое пересечение клинков, используемое во многих национальных школах, было способно просто выбить эфес из ее маленьких ручек. В отличие от своих не менее знаменитых предков, она могла полагаться только на скорость реакции, знание векторов и на то, что для нанесения решающего удара эргро-клинку достаточно лишь небольшого усилия.
«Ну и перепачкался же я в крови того бедолаги…» – промелькнула в мозгу мысль, когда мои руки в очередной раз попали в поле зрения.
Впрочем, я сразу отогнал ее от себя. Не время и не место думать о пролитой кем-то крови.
Отклонив очередной, направленный уже в мой пах, выпад, я резко скользнул вперед. Копейщик, естественно, ожидал нечто подобное. Он был настоящим мастером своего оружия и, отступая провернулся вокруг своей оси так, что в меня сокрушительным ударом прилетела обратная сторона копья, прямо в бедро. Это была просто обманка, едва коснувшись лезвия, древко ушло, а в незащищенную верхнюю сторону тела прямо и мощно рванулось увенчанное плазменным шаром кольцо.
Попался, голубчик! В науке Герцогини Нововоронежской был один очень интересный момент. Назывался он «Перерубание Клинка». Казалось бы, как можно перерубить луч, состоящий из взаимоотталкивающихся элементов и полей, да и зачем? Был способ!
Цесаревич Алексей был моим кумиром детства. В финальном бою, на Олимпиаде, в детском сегменте эргро-боя он завоевал золотую медаль, единым движением разрубив клинок противника и нанеся тому сокрушительное поражение. Естественно, оружие было ослабленным, с потоком, оставляющим лишь легкие покраснения на коже, но я запомнил тот голоэфир на всю жизнь. Тот самый удар, основанный скорее на знаниях, чем на физических данных.
За спиной гулко упало человеческое тело, клацнув напоследок затылком шлема от легкого доспеха по полибетону крыши. У Кости был минус один.
Резко скользнув вбок, разворачиваясь лицом к проносящемуся мимо плазменному шару, я сделал единственный резкий и относительно сильный взмах за весь прошедший бой слева направо, а затем посмотрел на свои руки. Перепачканные в крови ладони сжимали гарду, а исходящий из нее золотистый эргро-поток с бледно-розовыми частичками упирался в грудь копейщика. Клинок легко и без усилий рассек защищенное древко «Звездного факела», прошел сквозь него как горячий нож сквозь масло и впился в пластину прямо напротив сердца. Звякнул о поверхность крыши отсеченный кольцевой наконечник копья. Уже мертвый человек медленно, словно подрубленное дерево, завалился на спину. Я позволил себе немного расслабиться.
Мой противник был великолепен, он потрясающе владел своим оружием и никогда бы не сделал ошибку, не посчитай он, что в данный момент я не представляю для него хоть какой-то опасности. Вот и атаковал, агрессивно, резко, прямолинейно.
«Перерубание клинка» – вещь в себе. Не способ постоянного ведения боя, а особый прием, при котором потоки пересекаются
