– Вот так вот… просто? – выдавил я, все еще не в силах справиться с очередным ударом судьбы, острыми женские туфельками на высокой шпильке наступившей мне на горло. – Она же… дочь Императора все-таки. Цесаревна…
– Да и вы Князь, не уличный паренек, – улыбнулся вице-адмирал.
«В том-то и дело, что уличный…» – подумал я.
– Понимаю, Максим Денисович, понимаю ваше состояние. Брак – это дело такое, каждый его понимает по-своему, а для нас, мужиков, он и вовсе… – Сатин гулко рассмеялся. – Вот помню, как мы с Леночкой… а, да ладно, чего вам эти старческие байки слушать. Но Ксения Владимировна правильно заметила: военное положение на борту не отменено, так что я, как представитель военно-гражданской администрации, провел все процедуры в ускоренном порядке. От вас же теперь нужно только вот это…
Анатолий Ефимович протянул ко мне золоченую планку с развернутым голографическим документом, внизу которого под многочисленными вензелями имелось две строки, одна из которых гласила: «Ксения Владимировна Зимнева» и была увенчана красивой убористой подписью. Вторая же, «Максим Денисович Александров», пока пустовала, мигая зелененьким квадратиком со стрелками.
«Ну да! Вот он, Рубикон! – пронеслось в моей голове. – Может, послать все и вся… хотя… Вот же блин, раком поставили, впереди Рим, а позади Москва. И вроде ни шагу назад, вот только вперед как-то стремно…»
Перед глазами почему-то всплыло улыбающееся лицо Ксении. Я обреченно вздохнул и, не в силах сопротивляться – ну все: точно буду подкаблучником! – дотронулся дрожащим полупрозрачным пальцем до зеленого квадратика, на месте которого тут же появился мой кривой вензель. Я еще успел заметить, что вместо привычного «Д-А-Максимов» моей же рукой в той же форме было выведено «М-Д-Александров», успел подумать и о том, что стервецы из ИСБ даже об этом не забыли, когда из всех динамиков на меня обрушился торжественный марш Мендельсона. Отчего-то показавшийся мне натуральным реквиемом.
В виртуал я вернулся примерно через час, нафаршированный поздравлениями, заверениями и обещаниями, полившимися на меня со всех сторон. А также с твердым пониманием того, по какой причине моя «супруга» провернула всю эту многоходовочку именно в такой последовательности и не соизволила отправиться к Сатину вместе со мной. Конечно, в первую очередь – чтобы не спугнуть свою жертву, но немалую роль сыграло и то, что здесь она спряталась от всех этих знакомых и незнакомых людей, а порой – вообще непонятно кого.
Например вот, «Андуэкули Акун-Кпа» – это кто? Как оказалось, посол Ка-Са, обосновавшийся на вечно цветущей Сакуре. Вот при чем здесь представитель инопланетян в Ниппонской Империи? И каким боком эта ходячая мышца относится ко мне? А если не относится, то по какой причине он милостиво просил о личной беседе?
Ксюша сидела на броне и, закусив губу, смотрела на тонкую полоску рассветного неба, видную сквозь приоткрытую створку ворот. Танк, мерно гудя антигравом, покачивался вверх-вниз. Шумных искинов нигде не было слышно…
Я нахмурился. Если так подумать, я с самого утра не общался ни с одной из наших электронных помощниц и даже когда просил Нину передать Ксюхе, что я ушел к Сатину, она мне не ответила. Не сказала ни слова, в том числе и тогда, когда выгружала сознание из виртуала в «Белую Комнату», а затем транслировала в голограмму… ниппонский городовой и офицеры спецназа! Так это ж был бабий заговор!
Ксюхе же почти шестнадцать, и официальным опекуном ее является не Сатин, а Екатерина. Для особ императорской крови, в общем-то, нормальны ранние браки, но без согласия на то планетарного искина у Анатолия Ефимовича просто бы не приняли регистрационные данные нашего союза. То есть получается. Ага. Я – баран…
Забравшись на броню, я молча сел рядом с Ксенией. Девушка не отреагировала на мое присутствие и только нервно кусала губу. Я тоже молчал. Мы так и сидели на мерно качающемся танке минут десять, после чего Ксюша сказала:
– Я сегодня отключилась от искинов.
– Зачем?
Она не ответила.
– Опять с Катей поцапалась? – Дождавшись утвердительного кивка, я хмыкнул.
– Ты на меня злишься? – тихо спросила девушка, и в глазах у нее блеснула влага. – Поверь, я… я уже сто раз себя прокляла за то, что… что вот так вот. Ну вот такая я дура. Да. Ты правильно сделал, что не подписал…
– Я все подписал.
– П-правда? – Кажется, она удивилась сильнее, чем я в кабинете Сатина. – И…
– И ты теперь моя гражданская супруга.
– Да?.. Но Катенька… Катенька же говорила, что не даст согласия… Мы с ней поссорились и…
Нижняя губа девушки задрожала, из глаз брызнули слезы, и она, разревевшись, повисла у меня на шее.
