внимательно разглядывая ловушку.
Широкий тоннель, который шел за постом, тонул в голубоватом сиянии. Неонки горели здесь так же обильно, как и по ту сторону пограничья. И судя по лицам стражников, оказались они помягче, чем можно было предположить.
Толстяк, впустивший беглецов внутрь Мяста, остановился сразу за входом. Тут же к ним подошли три человека в одинаковых мундирах. Они отличались от толстяка, словно огонь от воды. Высокие, плечистые, тонкие в талии, они носили шлемы – настоящие, довоенные. Лица их, казалось, не слишком отличались друг от друга, а ровно подстриженные бороды только усугубляли впечатление, как и следы от язв, столь обычные среди людей, которым приходилось часто выходить на поверхность. На их фоне низкий мужчина лет пятидесяти, с толстыми щеками, выпяченными губами, свиными глазенками и высокими залысинами, над которыми торчали реденькие, коротко постриженные волосенки цвета пепла, выглядел игрушечным.
– Вам повезло, что Тесла желает вас видеть, – обронил он, упирая руки в бедра и еще сильнее выпячивая толстый живот. В этой позе он выглядел точь-в-точь как солдат Швейк. Даже шапка у него была похожей, а мундир – настолько же неопрятным. – А то я отослал бы вас к черту, как и прочих оборванцев. Лезете к нам, словно мухи на говно, один бог знает, зачем.
– А ты глянь в зеркало, засранец, может, и поймешь, – фыркнула Искра, стараясь держаться подальше от Учителя.
Толстяк смерил ее презрительным взглядом.
– Если бы не уважение, которое я испытываю к нашему профессору, я бы принял предложение твоего приятеля, – ответил он, после чего перевел взгляд на Помнящего. – А ты – имеешь наглость приходить сюда после всего, что вы нам сделали?
– Это было пятнадцать лет назад, – возмутился Учитель.
– И что с того? Кто-то простил вам ваши преступления? – иронично вопросил стражник. – Что-то я о таком не слышал… – Потом, сделавшись серьезным, он добавил: – Декрет бургомистра, в котором написано: «Всякий пойманный офицер Полос, Спортивок и Черных Скорпионов должен быть расстрелян на месте», все еще действует. А я вижу, – добавил он, кивнув на татуировку, – передо мной некто в ранге капитана, причем – очень известный в наших местах. Если бы те скоты знали, что скрывается под повязками…
Помнящий с угрозой посмотрел на девушку, но она промолчала – похоже, в порядке исключения. Должно быть, последние происшествия научили ее, что есть границы, переступать которые не стоит.
– Накрыли нас над Одером, я ничего не сумел поделать.
– Да я вижу, – Толстяк засмеялся, поглядывая на изуродованное лицо Немого.
– Это заняло какое-то время…
Взгляд, который Помнящий бросил на Искру, не ушел от внимания толстяка.
– Ага. И то хорошо, что и она свое получила. Вразвалку ходишь, а?
Девушка громко фыркнула и выпрямилась.
– Скажи мне, дядя, отчего вы, импотенты, такие злые? – спросила она, глядя на Учителя.
– А то сама не знаешь? – ответил он, рассмешив служивых.
Похохатывающий верзила развернулся и двинулся в глубь туннеля, прежде чем насупившаяся Искра сумела вновь открыть рот, чтобы разразиться одной из своих сапожничьих тирад, нашпигованных многоэтажными проклятиями и сложными эпитетами. Факт этот – как и презрительный взгляд Помнящего – заставил ее проглотить оскорбления. Должно быть, оказались они исключительно горькими и ядовитыми, поскольку девушка аж скривилась, словно кто прижег ей язык железом.
– Вы двое – за мной, – обронил удаляющийся широким шагом охранник, ткнув в отдыхающих в глубине туннеля рекрутов. – Будете сопровождать чужаков. – Он обернулся, махнул рукой: – Двигайте туда, Тесла ждать не любит.
– Эй, Швейк! – крикнул ему один из троицы парней в мундирах. – Проведешь их к профессору – и возвращайся. Чтобы не дольше получаса.
– Ага, знаю. Служба – не дружба, – проворчал толстяк, но достаточно тихо, чтобы оставшиеся охранники его не услышали.
– Швейк? – отозвался Учитель, когда они миновали готовящих пращи юношей и свернули на первом перекрестке направо.
– А что, проблемы? – буркнул толстяк.
– С чего бы? Классная кличка. Литературная.
– Литературная? – удивился охранник.
– Из Гашека же.
– Из чего?
– Неважно, – вздохнул Помнящий. – Мне так показалось.
– До Атаки я был обычным швецом, а потому проклятый судья особо не напрягался, – пояснил толстяк.
