наших, типовых — влезет, и еще место останется. Потолок — из лука не добьешь! — тонул в мерцающей зеленоватой мгле. Лишайник, небось. Чем ниже, тем ярче разгоралось мягкое сияние, исходившее, казалось, прямо из стен. Или это светился сам воздух?
Внизу, где мы стояли, было светло, как днем.
Кругом громоздились причудливые каменные сосульки. Одни росли из пола, другие свешивались со стен и потолка. Великаны и карлики, одиночки и целые заросли. Бирюза и малахит, багрянец и охра, снежная белизна, бурая ржавчина... По сосулькам стекала вода, в ней отражался колдовской свет, искрясь россыпями драгоценных камней. Пещеру наполнял неумолчный звон капели. Кое-где верхние и нижние сосульки срастались в единые столбы. Будто намекали: союз Вышних Небес и Кэтит Ютюгэн? Почему бы и нет? Мы срослись — и у тебя все срастется. Женишься на Чамчай...
— Нравится?
Я не удивился: привык, что у меня на лице все написано.
— Ага.
— Свадьбы отгуляем — еще и не такое покажем!
— Чувствуй себя как дома!
— Это ваш дом? Вы тут живете?
— Мы тут едем.
— Кто едет, а кто и идет.
— Откуда вы про свадьбы узнали?!
— Уот передал.
— Через дедушку Сэркена.
— Пригласил...
— Поехали уже, что ли?
— Это ты — поехали. А мы с Юрюном пешочком...
Оказывается, я, пока бежал, успел основательно углубиться в пещеру. Вон зверь застыл: морда гладкая, бело-желтая. Лапы оплыли, в пасти отблескивают клыки. Вон из стены лицо выпятилось: бородатый старик, трещины-морщины. На дедушку Сэркена похож, только борода зеленая, будто мхом поросла. Под дедушкой булькал котел, плотно закрытый крышкой. В такой Уота целиком запихнуть можно! Котел покоился на раскоряченном суставчатом треножнике. А вон еще! Справа, слева: большие, поменьше, совсем крохотули. Черные, шершавые; медные, гладкие; серебряные, блестящие... На некоторых теплились огоньки-светляки, как на нашем камельке.
Я хотел спросить о котлах Уотовых братьев — они местные, должны знать — но не успел.
— Вечно он опаздывает, — проворчал Тимир.
— Ну да, — поддержал Алып. — Обещал встретить...
— Забыл. Дырявая башка!
— А вот и не забыл! Не забыл! Уот помнит!
К нам бежал большой черный адьяраяй с улыбкой от уха до уха.
— Уот всё помнит!
3
Женитьба — дело серьезное
— Я тебе друг, — сказал Уот. Из его единственного глаза вытекла мутная слеза. Сползла на щеку, скатилась к подбородку, упала. — Я тебе брат. Ты мне зять. Обними меня!
И добавил с чувством:
— Кэр-буу!
Ну, я обнял. Если честно, я полагал, что объятия дадутся мне с бо?льшим трудом. Во-первых, я слишком хорошо знал, как смертоносны объятия Уота Усутаакы, Огненного Изверга. По сей день едва вспомню, и тело начинает ломить. Во-вторых, сложно
