— Прошу. — Кирилл вел под руки Прекрасных гостий, позади маячила надменная рожа секретаря южан.
Седой отодвинул крайний стул по правой стороне для Екатерины. Возражать никто не стал.
Странная это была трапеза. Больше всего к ней подходило небезызвестное «пир во время чумы». Тревожное ожидание висело в воздухе и тяжелым грузом давило на плечи. Что-то происходило. Невидимое и нехорошее.
Без особого удивления я поняла, что второе место с торца стола напротив Седого, занять которое никто из наших мужчин не решился, предназначается для меня. Иван, Тём, Александр напротив Екатерины, Тамарии и безымянного сопровождающего Прекрасных. Я напротив Кирилла, стало быть, это моя роль на сегодня, главное, чтобы в конце пьесы королеву-самозванку не ждал алтарь.
Их ввели сразу после того, как наполнились бокалы. Вкуса напитка я не почувствовала, да и тоста хозяина дома не вспомню, хотя и подняла кубок в ответном жесте, нацепив на лицо диковатую улыбку. Но никого не обманула. Они наслаждались эмоциями, выпивая их с большей жадностью, чем вино.
Ассортимент «главных блюд» слегка изменился. Сегодня это были две девушки. Белые платья, босые ноги, высокие девчачьи хвосты. Брюнетка и блондинка. Пашка и хрупкая незнакомка с небесно-голубыми глазами. Они пришли сами, без малейшего принуждения, встали спиной к рапирам, раскинули руки, ожидая, когда сноровистые слуги прикрутят их к перекладинам.
— Кто желает начать? — спросил Седой, и один из слуг тут же выступил с подносом, на котором поблескивали ножи и вилки для разделки мяса.
Хотели все. Кроме меня и Александра. Екатерина с Тамарией демонстративно отвернулись. Очень уж демонстративно, в то время как глаза горели голодом. Ужин начался.
Они разговаривали, ели, пили. Тарелки и бокалы наполнялись. Капала кровь. Пахло медью и болью. Уже успели отметиться Тём, безымянный сопровождающий Прекрасной, Иван и даже Кирилл, лично нарезавший кусочки для Екатерины, вызвав у той глухое раздражение. Белые платья девушек были красны от крови.
В голове поселился тонкий гул. Он то отдалялся, то приближался, делался то громче, то тише. Я не слышала их разговоров, считая минуты до того, когда можно будет встать и уйти. И то, что Прекрасная обращается ко мне, поняла, когда лица всех сидящих за столом, похожие на круглые воздушные шарики на шеях-ниточках с нарисованными алыми улыбками, повернулись в мою сторону.
— Поздравляю, — повторила гостья.
— С чем? — Я сглотнула и поспешно отпила от бокала, гудение усилилось, голос Прекрасной звучал как перебор фортепианных клавиш под неумелыми пальцами, резкие отрывистые, не соответствующие мелодии звуки.
— С первой охотой дочери. Легенда зимы, — она посмаковала словосочетание, как еще минутой раньше смаковала чужую плоть, — есть чем гордиться.
— Угу. — Я поставила кубок на стол.
Прекрасная рассмеялась.
— Кирилл, — она покачала головой, — ты не рассказал ей, что это значит? — Она похлопала его по руке и поинтересовалась: — Не возражаешь, если я это сделаю?
— Вперед. — Седой откинулся в кресле, прозрачные глаза блеснули, скулы напряглись.
— Первая охота — это экзамен, сдашь его, и мы, — она обвела бокалом сидящих за столом, — признаем тебя достойным, провалишь — останешься добычей.
— Отпрыски Седых всегда проходили испытания, без исключений, — возмутился Иван, словно она сказала что-то обратное, — все наследники признавались достойными, ни один не был лишен права править.
— Такое возможно? — От удивления гул чуть отдалился.
— Теоретически, — хмыкнула Екатерина, она провела вилкой по опустевшей тарелке, рисуя узор в кровавых ошметках. — Если, к примеру, хозяин предела погиб, оставив слишком юных для испытания наследников. Пределы не подчинятся не прошедшему охоту.
— То есть, если с Кириллом что-то случится, Алиса уже может наследовать как прошедшая испытание? — спросила я.
Иван подавился, закашлялся, столешницу усеяли алые брызги. Тошнота подкатила к горлу, но я смогла удержать то немногое, что там было, внутри. Маленькая победа духа над телом. Седой улыбнулся и сказал:
— Ты так и не объяснила, что значит «Легенда зимы».
— Изволь. — Екатерина отложила вилку. — Ты ведь был Зимним воином, не легендой? — Она повернулась ко мне. — Достойные править бывают разными. Сколько наследников — столько достоинств. Прошедшие испытания не равны по силе и
