Я чуть повернулась и встретилась с мертвыми темными глазами, навсегда застывшими на холсте. Молодая Нинея. Были ли это и твои дети? Или один Кирилл? У меня был брат, и я благодарю святых, как бы плохо это ни звучало, что мать не дожила до его похорон. Надеюсь, Нинея тоже.
Ужин подействовал угнетающе, хотелось завыть в голос, забиться в какой-нибудь темный уголок и стать невидимой, неслышимой и незаметной. Второй раз было не легче. Это было, и я сидела там и старательно улыбалась, пока они поглощали плоть.
Я отвернулась от портретов. Постамент из темного камня все так же занимал в комнате главенствующее положение. Я коснулась темной, почти черной поверхности, да так и замерла с вытянутой рукой. Постамент был пуст. Иззубренное, с темными пятнами каменное лезвие атама больше не украшало его вершину Я обошла подставку, стукнулась ногой о соседнюю, с медной урной с узким горлышком. Хранилище праха одного из членов рода угрожающе зашаталось. Я придержала его рукой и тут же отдернула. На ней было выбито знакомое имя. «Влада Седая — владычица северных пределов», ниже даты. Жила она и по меркам людей, и по меркам нечисти очень мало.
Табличка на пустом постаменте — прямоугольник из металла с выбитыми буквами инописи. Под ними, слава святым, дубль на русском, хотя с таким же успехом могли быть китайские иероглифы, наскальная живопись народов Севера или украинская мова. Кирилл, в отличие от нас, свободно говорил на всех языках предела, в основном, конечно, допрашивал и отдавал приказы. Прекрасные гостьи северных пределов так же легко переходили на русский, как он на арабский, если наносил визиты южанам. Это еще один неписаный закон нашей тили-мили-тряндии, подстраивается всегда гость, а не хозяин. Если бы они хотели оградить свой разговор от лишних ушей, достаточно перейти на любой другой, хоть на иврит, хоть на суахили, хоть на мертвую латынь.
Два слова выбиты на блестящей поверхности.
Я сморщила нос. Имя было знакомым. Оно уже попадалось мне на глаза, именно с таким написанием двойной гласной «а», на старинный манер. Я вернулась к портретам. Все они были здесь. Весь род. Все те, кто входил в семью северного демона. Все, чьи лица были достойны храниться в веках.
Раада, молодая женщина в потертых кожаных доспехах вместо вечернего платья, светло-каштановые волосы спадают на точеное узкое лицо, упрямо сжатые губы и наивно распахнутые глаза. Прапрабабка Кирилла, жившая в эпоху истребления. За спиной девушки горели огнем яркие ослепляющие крылья. Ее жало покрылось пятнами и раскрошилось. И пропало.
Я понятия не имела, что делать дальше. Кого известить о пропаже? И в итоге не сделала ничего. Что-то назревало в Серой цитадели. Это знали все: от служанки-карки до именитых гостей. Не та ситуация, когда следует привлекать внимание к себе. И к оружию.
На лестнице меня уже ждали. Он стоял между третьим и четвертым этажом. Высокий, массивный и совершенно бесшумный. Мимо не пройдешь и не сделаешь вид, что не заметила. Ужин уже закончился, и хищник был сыт. Охотник стоял на ступеньках, наблюдая за моим приближением. Его глаза, обычно совершенно равнодушные, сверкнули мрачным предвкушением и тут же погасли, словно включили и выключили свет. Он позволил увидеть степень своей заинтересованности. Я замедлила шаг.
— Желание.
Одно слово. Меня бросило в дрожь. Сразу вспомнилась горячая кожа ветра, руки, сжимающие шею, ожидание удара и мое бездумное обещание.
— Чего ты хочешь? — Я вытолкнула из себя царапающие горло слова.
— Легенду о демоне.
— Что?
— Легенду о демоне, — он обернулся, бросив через плечо взгляд на уходящую вверх лестницу, — из библиотеки Хозяина.
— Ты тратишь желание на то, что можешь взять сам?
Я была удивлена и вместе с тем испытывала облегчение. Это было исполнимо. Чревато, но вполне реально. С другой стороны, это не могло быть просто, не с нечистью. В чем-то был подвох, подводный камень.
— Я могу в любой момент взять мальчишку и притащить сюда, где он и останется, где он должен был остаться тем летом. — Ветер посмотрел на меня и пояснил: — Тем, кто не входит в ближний круг, запрещено подниматься на этаж Хозяина. Принеси мне легенду — и будем квиты.
— Хорошо. Как она выглядит? Брошюра? Тетрадь? Книга? Большая? Рукописная? Или типографская? Автор?
