Вся команда вместе с капитаном с ужасом слушала мой рассказ. Кое у кого взгляды горели недоверием, но мне было наплевать. Вернувшись в опустевшую каюту, я сел на свою койку и прикрыл ладонями глаза. Но через несколько минут кое о чем вспомнил.
– Капитан! – закричал я, вылетая на палубу. – Письмо! Письмо Кинто у вас?
Надо сказать, соображал Арно быстро.
– Все видят? Письмо не вскрыто, – обратился он к команде, вернувшись из каюты. – Выберите двоих, пусть подойдут ко мне.
После небольшого совещания двое матросов отделились от группы. Я припомнил, что они были самыми недоверчивыми из всех, когда слушали мой рассказ. Капитан молча вскрыл конверт и вынул лист бумаги. Я придвинулся, чтобы тоже увидеть, что написал демон. Там было всего два слова: «Убить всех!»
После этого отношение ко мне резко изменилось. Меня считали чуть ли не героем, но и на это мне тоже было наплевать. Внутри была пустота. События последних месяцев, начиная с бойни в мире Пяти Колец и заканчивая схваткой с демоном, выжали меня досуха. И морально, и физически. Силы осталось на самом донышке, взять ее было неоткуда.
Мне было все равно, мною овладела апатия.
Целыми днями я лежал в своей каюте и крутил в руках жезл, пытаясь понять, зачем он нужен, но тщетно. Вышел я на палубу только один раз, когда хоронили Эрлу, Грэга и Тарна. Листа я вытащить так и не смог…
Через четыре дня после выхода из болтанки меня разбудил громкий шум на верхней палубе. Затем раздались звуки тревоги. Я быстро оделся, подхватил оружие и выскочил наверх.
Одни матросы расчехляли пушки, другие поднимали из трюма ядра и порох, третьи несли оружие – мушкеты и абордажные сабли.
– В чем дело, капитан? – спросил я, поднявшись на мостик.
– Пираты, – лаконично ответил он, всматриваясь в даль через подзорную трубу.
– Уйти сможем?
– Попробуем. Право на борт, паруса по ветру! – крикнул капитан.
– Есть право на борт! – откликнулся рулевой, перекладывая руль.
Спустя примерно час стало понятно, что уйти мы не сможем. Все стали готовиться к бою. Капитан снял с пояса шпагу, отбросил в сторону и вооружился коротким и широким палашом, более подходящим в абордажной схватке.
Я спустился в каюту еще и за мушкетом и тут же вернулся на палубу.
Мы стояли на мостике, глядя на приближающийся пиратский корабль. Вскоре стало видно, что это быстроходный корвет. Неудивительно, что мы не смогли от него уйти. Я невольно залюбовался узким корпусом и хищными обводами пирата.
– Намного их больше? – поинтересовался я, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответил мне боцман:
– Раза в три – три с половиной.
Паники не было. Как только стало понятно, что нам не уйти и придется драться, на судне воцарилось спокойствие. Канониры зарядили пушки и теперь стояли с горящими фитилями. Тишина прерывалась только скрипом снастей и легкими хлопками парусов.
Капитан Арно долго молча оценивал дистанцию до противника и вдруг скомандовал:
– Руль резко вправо! Орудиям левого борта – готовьсь!
Корабль начал поворот. Офицер на орудийной палубе посмотрел в подзорную трубу и через минуту отдал приказ:
– Пли!
Рявкнули все пять пушек левого борта.
– Заряжай! Цельсь! Пли!
Так продолжалось минут десять. Затем нам ответили. Корвет привелся к ветру, лег на параллельный курс и открыл огонь. Били пираты по мачтам и такелажу. Сверху посыпались щепки и обрывки снастей.
Капитан еле слышно выругался сквозь зубы.
Постепенно наше судно начало терять ход, и пиратский корвет пошел на сближение.
– Готовиться к отражению абордажной атаки! – крикнул капитан.
Суда уже были на расстоянии мушкетного выстрела. Я поднял свой мушкет, прицелился в дюжего детину с топором и выстрелил. Пират мешком свалился за борт.
Со всех сторон слышались выстрелы. Наши пушки продолжали огонь до последнего, но вскоре замолкли и они. Затем раздался треск, и корабли сцепились бортами. С корвета полетели абордажные крюки, посыпались дико вопящие люди.
Начался хаос.
