— Пойдем, сынок. Пойдем туда, где нас не потревожат те, кто чего-то хочет от нас, не замечая нас самих.
Синяя мудрость наполняет пространство покоем.
— Подожди еще немного. Я не спросил у них главного.
— Вы плохие! — кричит лисенок. — Разве вы так и не поняли, почему папа уходит?! Вы слепые!
Мой красный мир теплым клубком устраивается во мне, ворча сполохами алого настроения:
— Я всегда буду с тобой, папа. Они плохие.
— Ты нужен нам, Террор, — стонут бело-зеленые.
— Он вам не нужен, — отвечает Мудрый. — Признайтесь уже сами себе. Вам надо, чтобы он отдал вам свою силу. А потом исчез, избавив от проблемы последствий и ответственности. Подарив возможность не переживать за свое чувство вины. Вот он и исчезнет. Пустота одиночества — самая тяжелая ноша во всех вселенных. Он понял, что ничто для вас, и решил уйти. Но, слава богам, теперь ему не грозит полное одиночество. Лишь пустота в душе и тепло любви к сыну — вот его удел отныне. И вам нет места в его жизни, вместе с вашими нуждами.
— Но я готова на что угодно ради него! — сердится зеленая.
— Я не оставлю его никогда, — удивлен самой такой возможностью белый.
— Вы будете лишь тешить свои жертвы, — шепчу я.
— Мы все отдадим ради тебя! — вновь кричат зло и серость.
Обнимаю своей любовью рыжее создание, греющее сердце. Лисенок шепчет:
— Они нам не нужны, папа. Ведь мы им не нужны. Пойдем отсюда. Здесь плохо.
— Я спрошу лишь один раз у вас двоих. — Потоки мудрой синевы рвут окрестные сполохи сияния. — И вы сами увидите собственную ложь и тот обман, в который хотите погрузить Валентина. Посмотрите каждый из вас со стороны на все эти дни, что вы были рядом с ним.
Злая зелень отделяется от белой серости, повисая в нерешительности. Мудрый свет продолжает:
— Ты, лесная душа, лишь собственность в нем увидела. Возжелала сразу, с первой встречи. В лесу напала, строила планы войти в доверие. Лишь вещь в нем зришь, не более того. Хоть дала клятву, хоть спряталась за громкими словами и заверениями, загляни в самую суть… Не обладания ли им и его силой ты хочешь? Не возвращения ли с триумфом в Эон ты жаждешь? Не крикнуть ли в лицо другим ты мечтаешь «Мое!»?
Зеленая грусть и желтый стыд становятся ответом на потоки светящихся образов. Синяя мудрость подергивается рябью, обращаясь ко второму:
— А ты, пастырь владык небесных? Чего на самом деле хочешь ты? Твоя прямота еще хуже тайной страсти лесной. Ради обретения прежней исключительности своего народа ты готов принести в жертву невинного человека. Ты готов убить, но заставить его пройти путь до конца. Ты возомнил уже себя хозяином судьбы своего народа. Потому и вмешался в игры полубогов. А ведь они на самом деле всего лишь хотели дать Валентину силу жить в новом для него мире. Ты не дал им этого сделать. Ты вверг его в смятение и возжелал подчинить себе ради реализации каких-то планов в физическом мире. Неужели ты, пастырь, забыл самое главное условие? Искренность — вот тот источник возрождения крылатого народа. Твоя искренность не вызывает сомнений в своей черноте и определенности. А будет ли искренней жизнь того, кого ты захотел поработить? А ты ведь именно этого хочешь. Ты не готов дать ему то, что на самом деле следует отдать. Ты не готов просто быть рядом.
Серые сполохи белого упрямства покрываются черными зернами гнева. Мудрая синева насмешливо сдувает с него точки тьмы. И продолжает:
— Так что вы готовы ему дать? Любовь, дружбу? Ни капли нет ее в ваших намерениях. Он одинок, его душа на треть лишь полна. Красный лис потерянного духа позволил ему больше не бояться полного одиночества. Но он истает рано или поздно в своем затворничестве. Детям судьба идти дальше родителей. Это неизбежно. Я готов вернуть Террора, но только при одном условии. И это условие — жизнь одного из вас. И вот теперь я спрашиваю вас первый и последний раз. Кто из вас двоих готов уйти ради него?
Глава 13
