— Спасибо, — искренне поблагодарила я.
— Вам нужно будет намазать… э-э-э…
— Поняла. — Я на миг полюбовалась на смутившегося вельможу — не смогла удержаться от такого удовольствия, — приняла вожделенную баночку. И отправилась мазать пострадавшую часть тела, которую храбрый имперец обозначил как «э-э-э».
Снова подъем в шесть утра. Спасибо милорду Верду и волшебной мази — чувствую себя хорошо.
Пока одевалась, думала о том, где взять теплую одежду. И ведь не только себе, но и Паше с Рэмом. В волшебном саквояже есть теплая одежда герцогини, но она мне, как и платья, не по размеру. Да и стоимости она немалой. Сразу возникнут вопросы.
Подошла к зеркалу и тяжело вздохнула. Укладываясь спать, я, конечно же, забыла накрутить волосы на местные орудия пыток. Следовательно, на голове была красота неземная: нечто среднее между «я у мамы дурочка» и «не одна я в поле кувыркалась». Взялась за расческу и стала плести косы, две — по бокам, потом собрала все волосы в одну. Закрутила. Заколола.
Получилось неплохо.
Отправилась инспектировать кухню. Каталина, к моему удивлению, поприветствовала меня вполне любезно. Тесто на оладьи было уже готово.
— Буду жарить, когда Джон сигнал подаст, что его милость встал. Суббота все-таки. Он, если ничего срочного, на службу не ходит. Поэтому поднимается поздно, — просветила меня повариха.
— Вам нужна помощь во вторник? — спросила я.
— Какого рода помощь?
— Все-таки торжественный обед. Шесть человек. Да еще и нас, слуг, пятеро. Можно приглашать кого-нибудь из деревни для черновой работы. И я могу приходить помогать.
— Вы хотите сказать, что встанете у плиты?
— При необходимости — конечно. Там что у нас запланировано?
Пару часов мы провели за мирной беседой о том, как лучше организовать процесс готовки с учетом того, что я планировала ввести в питание всяческие печености, о которых мечтал милорд. А с ними возни было много…
Затем у порога раздался какой-то шум, и я поспешила на господскую половину.
— …Немедленно! — сердито распоряжался в нашем холле какой-то посторонний господин. Рядом с ним стоял еще один величественный и надменный милорд.
Джон пытался объяснить, что милорд еще не принимает, но его не слушали — на него кричали.
— Доброе утро, милорды, — выдохнув, я вышла на поле боя. — Госпожа Лиззард, экономка. Чем я могу помочь вам?
— Мы должны увидеть милорда Верда. Немедленно, — холодно приказал господин, молчавший до этого.
— Конечно, господа. Как прикажете доложить о вас?
— Герцог Борнмут и барон Кромер.
Вот, значит, как! Сиятельные отцы маркиза и молодого барона, с которыми Пашка и Рэм дрались на дуэли, пожаловали.
— Прошу вас, милорды. Если вы соблаговолите пройти в гостиную — вам, безусловно, будет удобнее дожидаться. Слуга доложит о вас тотчас же.
Перед тем как присесть в положенном книксене, я выразительно посмотрела на Джона, запрещая ему спорить и возмущаться.
Господа, недовольно зыркая по сторонам, прошли в открытую для них дверь, что вела в гостиную.
— Не торопитесь, — одними губами сказала я, подойдя почти вплотную к Джону. И прошла вслед за господами. — Может быть, прикажете подать кофе? Или что-нибудь выпить?
— Нам нужен милорд Верд, — поджал губы герцог с таким же противным лицом, как и его фамилия.
— Мы, безусловно, поспешим выполнить распоряжение вашей светлости, — с неимоверной почтительностью отозвалась я.
Они пыхтели, кидали на меня презрительные и высокомерные взгляды, призванные, наверное, размазать меня по этой самой роскошной гостиной. Я почтительно им улыбалась, стояла навытяжку — время от времени приседала в книксенах и предлагала чего-нибудь откушать или отпить.
Пока никто из них и не догадался, что я издеваюсь. И заодно даю возможность выспаться лорду Верду.
Шаги милорда я услышала минут через пятьдесят, когда наша беседа с посетителями пошла по очередному кругу. Вельможи и так явились весьма и весьма раздраженными, а теперь попросту кипели. Нехороший цвет лица благородного герцога и не менее
