Сосуды – для того, чтобы использовать их в битве.
Он смотрит на молодого топорщика и снова улыбается. Нынче, когда всадники Лааль и их новые союзники почти разорвали его армию напополам, тот умело сражался. Ему пришлось использовать сосуды, чтобы заткнуть разрыв в линии пехоты, и, хотя ни один из них не погиб, несколько были ранены. Тяжелая битва.
– Сколько? – спрашивает он наконец.
– Около пятисот.
Он поворачивает голову. Стоят там, среди поля битвы, люди и суи. Якобы те пришельцы ненавидят венлеггов, словно заразу, за какое-то преступление, совершенное века назад. Потому и встали в битве на сторону Лааль. Они чуть выше людей, худые и жилистые, с кожей цвета пепла, покрытой косыми пятнами. Даже лица их украшены таким же образом. Доныне никто не знает, естественное ли это украшение или разновидность татуажа. Неважно. Чужаки – не отсюда и должны умереть.
– Они умело сражались, – слышит он внезапно. – Остались, чтобы прикрыть отступление прочих.
Это правда. Сражались они умело. Почти заслужили его уважение.
– Те, кто встают против братьев, рядом с чужими демонами, должны умереть, – говорит он и не знает уже – сам ли или же это бог. Да и какое это имеет значение? – Убейте их. Всех.
И впервые видит это. Колебание. Дрожание ладони, блеск сопротивления в глазах, почти нахмурившиеся брови.
– Господин, – сосуд прекрасно владеет голосом. – В прошлом месяце Владычица Коней освободила триста наших, выпустила даже сотню венлеггов. Мы тоже…
Не заканчивает, но и не должен. Мы тоже сражаемся с чужаками бок о бок.
Он разворачивает анх’огера и направляется в сторону лагеря. И в полуобороте делает то, чего ему не приходилось еще никогда делать ни с одним из своих сосудов. Он тянется через Узел и ломает его волю. Молодой топорщик дрожит и прикрывает на миг глаза, а когда раскрывает их, там нет ничего, кроме абсолютной преданности.
– Как прикажете, господин, – кланяется он низко. И идет исполнять приказание.
Но он будет помнить. Даже если сердце его переполняют теперь любовь и послушание, он будет помнить.
* * *Измена! Венлегги напали на лагерь, который он поставил для своих людей. Там вообще не было охраны, потому что большинство держали фронт восточных гор. Прежде чем он успел вернуться, восемь лагерей оказалось вырезано. Старики, женщины, дети, немногочисленные мужчины.
Завтра… завтра он ударит по всем им на равнине.
Он приказал убить всех тех, кто исполнял функцию посланцев в его войска.
Нужно отослать гонцов к Лааль.
* * *Что-то потянуло его по дну и вытолкнуло наверх. Альтсин закашлялся, начал выплевывать воду, а потом вдруг заметил, что у него появился шанс. Четверть мили спокойного течения с водой, ровной, будто стеклянная гладь, с берегом, до которого не более двести шагов.
Он мог вырваться из объятий Эльхаран, прежде чем сука его убьет.
Но тогда… никогда не узнает…
Он прикрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул.
А потом нырнул поглубже, выдохнул и позволил себя нести подводному течению. Здесь в реке было более пятидесяти футов глубины, а вода у дна оказалась ледяной.
Когда его сжала первая судорога, а тело начало сражаться за жизнь, он направился к поверхности, хотя знал, что это ему, похоже, не удастся…
* * *У земли цвет древесного угля, смешанного с частичками пепла. Когда он набирает ее в ладони, та липнет к рукам и, кажется, почти дрожит от нетерпения. Она плодородна, как никакая иная в окрестностях. Благословенна тропа, которая их сюда привела.
За ним поднимается дом. Настоящий дом с глубоким фундаментом, с подвалом, все еще белеющий свежими балками. За несколько дней они закончат крышу. Это будет хороший дом.
Тихие шаги за спиною вырывают его из задумчивости.
– Я видела дикий виноград на южных склонах. И ежевику размером со сливу. И грибы, много грибов…
