Парень не догадывался, что именно она и была той ланью, просил прощения, что промахнулся, – мол, не ведал, что она таилась в кустах. А сейчас он рад, видя, что она идет на поправку. Малфрида едва дождалась, когда он уйдет. Бежать ей надо, пока не явились попы со своими молитвами. Но сперва ее осмотрел лекарь Макриан – так его тут все называли. Озадаченно потеребил бороду.
– Я не припомню, чтобы такое ранение столь быстро затягивалось. У вас отменное здоровье, и вы скоро совсем поправитесь, ангел мой!
Он назвал ее ангелом! Ведьму даже передернуло. Она стала подбирать слова, объясняя, что ей пора уходить.
– И куда же вы пойдете, позвольте спросить? – перевязав ее, осведомился лекарь. – Здесь вы под защитой стен лекарни, но вокруг военный лагерь, и люди там нынче не в духе, особенно после таких потерь, которые понесли. Одинокой женщине лучше здесь не разгуливать. Поэтому вот как мы поступим: сначала я удостоверюсь, что вы окончательно выздоровели, а потом братья монахи переправят вас в безопасное место. Или вы останетесь и будете помогать мне в лазарете. Мне лишние руки пригодятся, а женщин из лазарета воины не трогают. Вам сейчас все расскажут, чтобы вы поняли, о чем я. – И он окликнул: – Эй, Невена! Присмотри за этой женщиной.
Невена оставила кого-то из раненых и приблизилась. Она мгновенно узнала Малфриду и какое-то время слова вымолвить не могла. Только когда лекарь удалился, она подсела к ведьме и поведала ей, как оказалась тут. Оказывается, после исчезновения возлюбленной Калокира она вернулась в Доростол и находилась там до тех пор, пока не стало известно, что на город движется армия базилевса. Святослав выступил перед жителями города и сказал, что их ждут лихие времена. Поэтому он предлагает всем, кто сможет, покинуть крепость. Правда, забрать продовольствие не позволил, его отряды, готовясь к осаде, заранее объехали всю округу и свезли в Доростол провиант. Но сама Невена, как и многие другие, ушла из города. И так вышло, что она оказалась среди тех беженцев, которые оказались на пути разъездного отряда ромеев. Возможно, ей пришлось бы худо, но она сказала, что занимается врачеванием, и ее отправили в лазарет помогать лекарю Макриану. И дел у нее теперь невпроворот.
– Русы отчаянно сопротивлялись войскам базилевса, – рассказывала она. – Еще перед подходом главного войска они устроили в лесу засаду и уничтожили весь авангард ромеев. Но и сами полегли. Однако это позволило им подготовиться к большому бою, и когда стали прибывать основные силы войска императора, русы встретили их у Доростола. Бились они насмерть, я сама не видела, но говорили, что они стояли, сомкнув щиты и выставив копья, и так отразили двенадцать атак ромеев. Только к вечеру, когда император Цимисхий собрал свою конницу и бросил ее против утомленного противника, люди Святослава отступили и укрылись за стенами крепости.
– Представляю, сколько раненых в Доростоле, – тихо молвила Малфрида. И сердито взглянула на болгарку. – А ты помогаешь врагам!..
Невена отмолчалась, но продолжала рассказывать о том, что происходило в последующие дни. Вскоре после того, как войска Цимисхия окружили Доростол, по Дунаю к ним подошла флотилия. Русы успели вытащить свои ладьи на берег, и ромеи не пожгли их страшным греческим огнем, но теперь людям Святослава приходилось обороняться как от флота, так и от атак с суши. А потом Святослав вновь вышел из Доростола на битву. Причем многие его воины сражались не только в пешем строю, но и на конях, чем изумили ромеев. Византийцы отчего-то считали, что русы не умеют сражаться верхом и поэтому используют конницу союзных им печенегов и венгров. Эта промашка дорого обошлась ромеям, ибо русы навалились на конницу Цимисхия, и только атака его отборных войск, закованных с головы до ног в броню катафрактариев, вновь заставила русов отступить к городу. И все же поле боя осталось за Святославом, а ромеи отвели свои силы и теперь строят перед Доростолом лагерь, готовясь к долгой осаде.
– А раненых к нам несут и везут, – вздохнула Невена. – Макриан здесь, в обители Святой Троицы, собирает только самых изувеченных, а тех, кто пострадал не столь сильно, оставляют в лагере ромеев. Так уж у них заведено, что среди воинов немало умелых врачевателей, набравшихся опыта в походах, вот они и оказывают им помощь. Лагерь-то они возвели громадный, там и шатры военачальников, и палатки гоплитов и стратиотов[101], конюшни для катафрактариев, а еще кухни и даже часовня, где воины Византии могут молиться перед битвой.
О, зачем Малфриде было все это знать! Она только тихо спросила Невену, сможет ли та помочь ей скрыться.
Невена лишь пожала плечами.
– Поправляйся пока, а там будет видно.
Но Малфриде было трудно поправиться там, где постоянно находились священнослужители. Они молились над ранеными, отпевали умирающих. Последних было немало. Малфрида из своего угла видела, как бредившие и стонавшие люди затихали, когда к ним приближались облаченные в темные одеяния священники, вслушивались в слова молитвы и последнего напутствия, некоторые смирялись, на устах других даже появлялась блаженная улыбка. Они покидали эту юдоль скорби, чтобы предстать перед своим
