– Когда она туда доберется, – продолжаю я, – она найдет мудака, который отымел нас всех – ее, тебя, меня, всех в этом полушарии. Она найдет его и убьет. А потом, возможно, перебьет всех рекрутов с промытыми мозгами. А когда вы вернетесь назад – если успеете вернуться до того, как эта большая зеленая херня начнет срать зелеными кирпичами смерти, – она убьет вас.
Я снова включаю улыбку. Ослепительную и неотразимую. По крайней мере, так в былые времена ее характеризовали все мои знакомые.
– А теперь опусти пистолет, сержант Спринтер, и валим отсюда.
86
Рывком встаю на ноги и шагаю в дом вместе с Наггетсом, Меган и двумя борзыми парнями с комплекцией нападающих. Ребята сняли куртки, чтобы продемонстрировать, насколько они круты. У них на плечах одинаковые татуировки: VQP. Располагаемся в передней комнате. Меган с плюшевым мишкой забирается на диван, Наггетс не отходит от меня ни на шаг, хотя ему не нравится мое поведение.
– Ты раскололся, – с укором говорит он.
Я пожимаю плечами:
– Пуля вылетела из ствола, Наггетс. Вряд ли они теперь что-то смогут сделать.
Малыш не улавливает смысла метафоры и недовольно качает головой. Тогда я наклоняюсь и шепчу ему на ухо:
– Но я же не рассказал им о Кэсси?
Упоминание сестры чуть не становится для Наггетса последней каплей. Он выпячивает нижнюю губу, на глаза наворачиваются слезы.
– Эй, выше нос, рядовой. Сегодня вечером ты показал исключительное мужество, твои действия были наивысшим проявлением чувства долга. Тебе известно, что означает повышение в звании в боевой обстановке?
Наггетс мрачно мотает головой:
– Нет, не знаю.
– Так вот, ты повышен в звании, капрал Наггетс. – Я прикладываю ребро ладони ко лбу.
Наггетс выпячивает грудь, задирает подбородок, в глазах горит огонь настоящего Салливана. Он лихо салютует в ответ.
На веранде о чем-то горячо спорят сержант и ее зам. О чем – не секрет, их отлично слышно через открытую дверь. Зам утверждает, что миссия выполнена и теперь надо избавиться от «этих уродов» и возвращаться на базу.
– Обнаружение и захват, – возражает сержант. – Приказа убивать не было.
Но по голосу слышно, что она колеблется. Зам на это приводит мой довод о зависшей на орбите, напичканной бомбами твари. Она может разбираться с Дороти, как пожелает, но они должны вернуться на базу до рассвета, иначе во время Армагеддона им обеспечены места в первом ряду.
Распахивается дверь-сетка, и сержант идет прямиком ко мне. Она подходит так близко, что я чувствую аромат ее духов. Я сто лет не ловил подобных запахов, и на секунду у меня даже перестает болеть голова.
– Как она собирается все это сделать? – орет сержант. – Как один человек?..
– А больше и не нужно, – тихо, в отличие от нее, отвечаю я. – Один человек способен изменить мир. Это не ново.
Черные глаза сержанта впиваются в меня, как сотня кинжалов.
– Капрал, мы отходим, – отрывисто командует она своему заму, но взгляда от меня не отрывает. – Отконвоируйте пленных в вертолет. Им предстоит небольшое путешествие в кроличью нору. – А потом обращается ко мне: – Ты помнишь «Страну чудес»?
Я киваю:
– Конечно помню.
87
Черная птичка отрывается от земли и взлетает. Пещеры сверху не видны. Фермерский дом, поля серебристого цвета и порыв холодного ветра, как мировой вопль. В последний раз я был на борту вертолета, когда возвращался в лагерь, чтобы спасти мальчишку, который сейчас сидит рядом со мной. Когда-то у него было круглое лицо, а сейчас оно худое и суровое. Парень исполнен решимости.
Когда-нибудь он спросит своих внуков: «А я вам рассказывал, как меня в шесть лет произвели в капралы?»
Внуки Наггетса. Если верить Рингер, для них эта война еще не закончится. И для их внуков и правнуков тоже. Война не закончится, пока над нами висит корабль противника. Как она может закончиться, если все, что смогут сделать наши потомки, – это смотреть в небо?
Как сержант Спринтер смотрит на меня через проход в трюме вертолета. Совершенство и жуткость их плана в том, что ей
