то, что тот не только сам не озаботился поисками, но и ему не сообщил о пропаже, после чего унесся прочь, ни с кем не попрощавшись.
А дьер Дорэ лишь одобрительно кивнул, когда сыщица, жертвуя очередным пальцем, отправила за изрядно взвинченным другом шпионку-осу. Как ни старался хозяин ПБ сохранять невозмутимость, беспокойство в итоге одолело и его. Когда горе-помощница не явилась накладывать иллюзии на покойников, гробовщик лишь досадливо вздохнул, предположив, что девица, по самый свой ведьминский колпак влюбленная в жениха, просто позабыла о рабочих обязанностях. Но едва выяснилось, что Аттамс не общался с Джеммой после совместного похода в ратушу, а дьера Сомс последний раз видела ее в пряничной, картина начала вырисовываться совсем иная. И Эдгарду она не нравилась. Под мерное постукивание ложки о стенки и донышко опустевшей банки и под беспрерывное мяуканье Вишни часы отсчитали последние секунды и пробили девять.
– Пора! – бросил гробовщик, надевая куртку. – Позже загляну еще в центральный морг, – озвучил он свои планы.
– Типун тебе на язык! – отмахнулась оса. – Хотя… загляни, чем чирташ не шутит. Думала, мы тут до десяти проторчим, – с сомнением посмотрев на циферблат, пробормотала она.
– Тебя никто не держал.
– А тебя держали? – съязвила рыжая.
– Я ждал…
– Дождался? – все тем же тоном поинтересовалась сыщица, но гробовщик не удостоил ее ответом. – Полечу, пожалуй, за Этьеном, еще пару ос зашлю в пряничную по третьему кругу, вдруг Джемма туда вернулась? – зачем-то поделилась намерениями Олли-о. – А одну здесь оставлю. Ну и с тобой отправлю полосатую малышку тоже, чтобы быть на связи, – сказала рыжая и рассыпалась жужжащим роем, уронив на пол одолженный мужчиной плащ.
Дорэ кивнул, подобрал ставшую ненужной вещь, бросил ее на спинку стула и в сопровождении крылатого войска направился к выходу, где на пороге топтался молоденький нэрлис. Парень недоуменно рассматривал корзинку, стоящую на крыльце, да обрывки каких-то лоскутов, разбросанных по улице.
– Генеральная уборка… в разгаре, – неопределенно махнул рукой гробовщик, ничуть не удивившийся визитеру, которого на самом деле ждал. – Привлекает диких ос, – буркнул он, взглянув на зависший над тряпьем рой, после чего отправился вместе с горгоном к его экипажу, на ходу объясняя суть возникшей проблемы.
Темнота была вязкой, плотной, словно густой кисель. Она распластывала, раскатывала и не давала пошевелить даже пальцем. Да что там пальцы, веки и те не поднимались. Джемме казалось, что ее тело камнем лежит на дне моря под толщей мутной воды, а рядом кружит стайка серебристых рыбок, невесомо касаясь ее скользкими плавниками.
– Просни-и-ись, – напевно звали они, и их тоненькие голоса постепенно сливались в один – такой знакомый и родной. Хм, разве рыбки умеют говорить? Или это все сон? – Просыпайся, Майла! Ну же, открывай глазки… – Холодный рыбий хвост пощечиной полоснул по лицу, давящая масса вдруг разом схлынула, и ведьмочка открыла глаза. – Ну привет, сестренка!
Джемма бы испуганно вскрикнула, но из пересохшего горла вырвался лишь глухой кашель. В первые мгновения ей показалось, что она умерла и бестелесным духом парит над мирской оболочкой, покоящейся на камне. Но почему же тогда видит не ее, а свою призрачную сущность? Полупрозрачное лицо привидения куда больше напоминало отражение в зеркале, чем немного позабытый образ Клариссы. Прошедшие с ее похорон шесть лет окончательно сгладили отличия во внешности, превратив разновозрастных сестер в близнецов. Или нет, не сестер? Дьер Эсми же показывал письмо лекаря.
– Клара? – наконец сумела выдавить Джемма.
– Я, Майла. Это действительно я, – счастливо улыбнулась потусторонняя собеседница и радостно захлопала в ладоши. Звук напоминал шум прибоя. – Я знала! Знала, что все получится!
– Что получится? – переспросила ведьмочка, пытаясь сесть.
Тело все еще было вялым и не спешило подчиняться командам разума. Зато ощущения потихоньку возвращались, позволяя прочувствовать и шершавую поверхность камня под обнаженной спиной, и шелковистую прохладу наброшенной на голое тело простыни. Она раздета? Но почему?! Закравшееся в душу подозрение придало сил, и девушка решительно приподнялась, опираясь на локти. Вопреки опасениям помещение, в котором она находилась, не было ни больничным моргом, ни залом в подвале ПБ – тем самым, что пришлось отмывать в свой первый рабочий день. Обычная комната с обшарпанной деревянной дверью, плотно зашторенными окнами, мозаичным паркетом, пыльной люстрой и парой потрепанных кресел. Не вписывались в этот простенький интерьер лишь мерно светящиеся линии пентаграммы, начерченной на полу, испуганно подрагивающие огоньки черных свечей и каменный стол, похожий на языческий алтарь.
