— Какой такой темный? — Аврелий сорвался на фальцет. — Я разве говорил тебе о темном?!
— Не говорил, — с тяжелым вздохом созналась секретарь, и мы все постарались поскорее покинуть помещение, чтобы не мешать родственникам выяснять отношения.
Все тот же университетский коридор встретил нас теплым светом, картинами и парочкой новых, вполне симпатичных и очень похожих на живых людей статуй. Господин Бон, дав напоследок несколько советов относительно моего оружия (метиться получше, швырять резко), ушел — занимать стратегическое место в зале. Когда статуи отлепились от стен и последовали за своим начальством, я поняла, что успех нашего предприятия предрешен. Потому что в вопросах поимки преступника маскировка играет не последнюю роль. А маскировка у королевской службы безопасности была что надо.
— До встречи на концерте, дорогие коллеги, — поклонился нам менталист и последовал примеру Бона, то есть тоже ушел.
— Как дела в трактире? — спросил Жорик у Йонаса. — Джесс всех отпустила и улеглась наконец спать?
— Джесс… — расплылся в улыбке дельфин, почти в точности повторяя интонации резко ставшего влюбленным в Милу дракона.
— Понятно, — заключил друг и подал мне руку.
— Он какой-то странный, ты не находишь? — спросила тихонько. — И я всерьез опасаюсь, не получил ли и он удар от нашего Кормака.
— Ох, Джесс… — томно выдохнул Йонас и пошел за нами.
— Не думаю, — успокоил меня друг. — Джесс помощь не нужна.
Я недоуменно посмотрела на Жорика.
— У нее сковородка есть, — с непроницаемым лицом пояснил эльф.
— Очень смешно! — надулась я. — Прямо-таки трясусь от смеха, — и звякнула поясом для наглядности.
Жорик поднял руки и неприлично громко захохотал, глядя то на хмурую, как осенний вечер, меня, то на все еще повторяющего имя моей сестры Йонаса.
— Ты лучше мне вот что скажи, — я приняла грозную позу, — что будет, если покажу Аврелию на невиновного?
— Да ничего не будет, — отмахнулся друг. — Ну побудет несчастный пару дней под наблюдением профессора Штайна. Максимум с Боном поговорит. Но менталист быстро определит, является ли подозреваемый темным или все-таки нет. Не переживай.
Звучало оптимистично. Не хотела бы я стать причиной серьезных проблем для кого-то. Одного безвинно пострадавшего дракона на моей совести было более чем достаточно.
— А Анжера надо бы найти, — вздохнула я. Потуже затянула ворот мантии и спросила: — Так что ты хотел мне рассказать?
— Ничего, — буркнул Жорик, отвернулся, а потом, вспомнив что-то, снова внимательно посмотрел на меня. Стремительно подошел, распахнул мою мантию и, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, снял с меня казенный убийственный пояс.
— Может быть, врага ты и не обезвредишь, но и себя не подорвешь, — заключил друг и отдал оружие ничуть не удивленному таким исходом дела дельфину.
Мне оставалось только обиженно хлопать глазами. Впрочем, обида эта была в большей степени напускная. Взрывчатка на талии меня и саму изрядно нервировала.
В полном молчании мы дошли до большого зала, в котором мне предстояло сегодня выступать. Пронзительно громкая музыка на подходе к месту напомнила всем нам о том, что выступать я буду не одна. Мы воткнули беруши, я прижала брошюру к груди, эльф открыл тяжелую дверь, и наша компания оказалась в первых рядах поклонников группы «Бумага».
А в поклонниках был весь университет.
Многочисленные стулья были расставлены в несколько рядов у стен, чтобы освободить место для танцев у самой сцены, и первые парочки уже топтались на месте под заунывные мотивы о несчастной и трагической любви. Солистка ансамбля, закрыв глаза, пела о невозможности воссоединиться с любимым на небе, потому что была полностью уверена в том, что ее возлюбленный разбойник за грехи свои попал в преисподнюю, а туда ей не хотелось.
Черное платье, длинные распущенные темные волосы и алая помада наглядно говорили о силе переживаний певицы и ее коллектива. И сила эта была столь велика, что даже беруши не помешали мне насладиться музыкой, словами и незабываемым голосом университетского кассира.