– …А как надоест, распускаем и другим цветом вяжем, – сказала Зульфия.
– Это чтоб не просто так, – сказал Самат, делая пальцами, как будто это спицы, – надо, чтоб труд был видимый. Даже тот, который только для собственного здоровья.
– Тем более тот, который для здоровья, – поправила мужа Зульфия.
– А потом все остальное, – сказал Самат.
– Любое, – уточнила Зульфия, – но потом.
Потом, спустя много времени, мы с ужасом вспоминали о тех первых месяцах, которые наши мертвецы провели без крови и вязания. По нашей и их собственной неопытности они могли попросту исчезнуть, превратиться в какую-нибудь фигню вроде праха или тлена, перестать быть. Как бы тогда мы ходили мимо опустевшего контейнера, который стал бы для нас вечным укором? Хотя, возможно, мы бы так и не узнали никогда, куда делись Сережа, Энди и их пекинес. Подумали бы, что они уехали куда-нибудь, не простившись. И кто бы тогда кормил сову в наше отсутствие?
Сережа за месяц обвязал все деревья в саду. Энди обвязал деревья вдоль лесной тропы, по которой мы обычно ходим к морю. Потом они вместе обвязали несколько старых дубов на спуске к лагуне, и только тогда до нас дошло, откуда и почему появилась мода на обвязанные деревья в некоторых городах.
К концу лета мертвецы так окрепли от тренировки мелкой моторики, что начали использовать крупную: Энди починил старую тачку, а Сережа взял лопату и нечаянно выкопал яму – пришлось его хвалить и срочно назначать яме применение (яма не должна была оставаться напрасной: зряшный труд очень губителен даже для живого человека, а Сережа таковым не являлся); решили, что будем складывать в яму компост, вот, например, целый ворох свекольной ботвы – кстати, никто из нас не помнил, чтоб мы сажали свеклу.
– Это мы посадили, – сказал Энди.
– Нам свекольный сок нужен, – сказал Сережа.
– Мы его уже заготовили, – сказал Энди.
– Сорок литров, – сказал Сережа.
– Зачем? – спросили мы. – Это же гадость.
– Если с яблоком, – сказал Сережа, – то ничего.
– Вы же уедете, – сказал Энди.
– На всю зиму, – сказал Сережа.
– Да? – удивились мы.
– Ну да, – кивнули мертвецы. – Вы уедете до весны, а мы тут останемся, – сказал Энди.
– Собак кормить и котов, – сказал Сережа.
– И сову, – сказал Энди.
– И за домом следить, – сказал Сережа.
– Вы же всегда этого хотели, – сказал Энди, – чтоб кому-то доверить.
– Много лет, – сказал Сережа.
– Много лет вы хотели иметь возможность уехать на зиму, но совершенно некому было поручить следить за домом и кормить сову, – сказал Энди.
– Для кормления собак и котов можно было нанять специальную службу за деньги, но сова – совсем другое дело, – сказал Сережа.
– Сову абсолютно невозможно никому поручить, – сказал Энди.
– Сова не выносит посторонних живых людей, – сказал Сережа.
…Все знают.
– Ну хорошо, – сказали мы, – а при чем тут свекольный сок? Сорок литров.
– Ну как при чем, – сказал Сережа, – вы же пальцы нам не оставите?
– С собой же пальцы-то заберете? – сказал Энди.
Ну да, точно же, заберем.
И пекинес такой: «тяв», «тяв».
Шумный до ужаса, сроду не скажешь, что мертвый.
Илья Данишевский
Хребет Алекто
