Он подмигнул мне.
– Так что тебя, Незлобин, мне сам… – он усмехнулся, подняв глаза к потолку, – сам знаешь кто прислал.
– Послал, – поправил его я.
Лично я не очень был уверен, что меня прислал именно Тот, кого имел в виду Сильвио, но на всякий случай вежливо улыбнулся. Последняя неделя чуть поколебала мою уверенность, что у Него там, наверху, действительно все находится под контролем.
– Ты ветчину попробуй, что ты все салат, как кролик, честное слово… Ветчину давай, вон, с хреном. – Сильвио ткнул вилкой в блюдо с аппетитными ломтями розовой ветчины. – Такой в твоей Америке нет.
Ветчина действительно оказалась отменной, такой в моей Америке я точно не ел. Мы сидело в гулком зале, пустом и без окон, похожем на роскошную столовую для членов Политбюро. Пару раз появилась ядреная официантка, смахивающая на учительницу иностранного языка, принесла две бутылки «Боржоми», унесла что-то на подносе. Я непроизвольно проводил взглядом ее упругий круп, затянутый в тугую черную юбку.
– Славная у тебя дочурка. – Сильвио уронил салфетку на пол, нагнулся. – Взрослая совсем…
Я скромно кивнул, вдаваться в подробности не совсем родственных отношений с «дочуркой» не хотелось.
Зина уехала час назад.
Она нацарапала номер телефона на клочке бумаги, я спрятал его в бумажник. Наклонился к ней, тронул за плечо. Она подняла глаза, черные, как вишни.
– Вот что… – неопределенно начал я. – Ты меня прости… я себя как дурак вел…
– Ну не всегда, – великодушно улыбнулась она. – Полный норм, папа. Не буксуй.
– Ты думаешь, что с моим… с Дмитрием все о’кей? – Мне по-прежнему не удавалось произнести имя сына без странных заиканий.
Она кивнула, серьезно посмотрела мне в глаза. Я неуклюже обнял ее, прижал. Зачем-то похлопал по спине.
– Осторожней там… – тихо сказал ей в ухо. – Сама видела, что в городе творится.
– Угу.
– И пропуск не потеряй.
– Угу.
Зине выдали карточку, запаянную в пластик, что-то вроде водительских прав, с двуглавым орлом, фиолетовой печатью и таинственной надписью «допуск Б».
– Кстати… – Зина запнулась. – Ты насчет Димки особо тут не распространяйся. Со своим этим другом.
– Почему?
– Не надо…
– Ты можешь…
– Потом.
31
Как всякий русский, латентно суеверный и ищущий логики в любом иррациональном проявлении жизни, я не верил в случайности подобного рода. Судьба не могла разыграть столь замысловатую комбинацию без конкретной цели. Просто не могла.
Мы шли коридором без окон, Сильвио напористо шагал, как сквозь ветер, изредка прихватывая и подталкивая мой локоть. Свита из семи-восьми человек, все мужчины, поспевала следом. Давешний здоровяк-людоед отрывистым шепотом говорил сразу по двум телефонам. Остановились у лифта. Разъехалась дверь, лифт был огромный, в кабину запросто мог войти средних размеров слон. Сильвио развернулся, коротко бросил своим:
– Я один. Все вопросы к Шестопалу.
Он кивнул на людоеда, тот выпятил диковатую бороду, властно зыркнул из-под бровей.
– Глеб Глебыч, а как же с… – ласково начал некто с бабьим лицом.
– К Шестопалу, я сказал! – рявкнул Сильвио, подтолкнув меня в лифт.
