Заксенхаузен показался как-то сразу, хотя выстроили его широко, с размахом.
Громадный равнобедренный треугольник концлагеря был спланирован по всем канонам архитектуры – от вершины, где находилась мрачная башня «А», тянулись лужайки и скверики – место проживания администрации КЦ, а в большом особняке, прозванном узниками за свой камуфляжный цвет «зеленым чудовищем», отдыхали от трудов неправедных эсэсовцы.
Далее по расходящимся лучам стояли бараки, примыкая к «Плацу проверок» – половине обширного круга, выходившему широкой стороной к двухэтажному зданию комендатуры.
Этакий Версаль для изуверов и палачей.
– Штурм!
«Этажерка» распалась на двойки.
Пара Баклана улетела бомбить башню «А», где находился главный вход в концлагерь и откуда шел ток на колючую проволоку.
Рядом с башней, на зеленом лугу, стоял дом коменданта – на него тоже бомбы не жалко.
Пары Коробова и Гарама отправились рушить казармы СС, потом, сбросив тяжелые SC, они пройдутся по монументальным пулеметным вышкам, откуда простреливался весь лагерь.
Советские истребители стреляли экономными очередями, но мощь залпа давала себя знать – при попадании сносило крышу на башнях местных вертухаев и расколачивало пулеметы, парапеты и прочее хозяйство.
Уже несколько башен-вышек подряд исходили клубами пыли и дыма.
Осколочно-фугасные SC разнесли по досочке «зеленое чудовище».
Эсэсовцы разбегались черными жуками, но где спасаться от осколков на ровном, хорошо подстриженном лугу?
И раскаленный металл рвал и терзал упитанные тела, вынимая душонки вон.
Одна из бомб угодила в крематорий, прямо в резервуар с мазутом, и тот рванул, разлился кипящим огнем, нещадно коптя черным дымом.
– Володя!
– Я помню! – отозвался Орехов, входя в пике.
Четыре бомбы рванули, разнося левое крыло комендатуры.
Быков, катясь с «горки», отбомбился по той же цели, снося весь второй этаж, но снова набирать высоту не стал – пошел на посадку.
Холодок сквозанул по спине – скоро все станет ясно…
Стоило ли им рисковать? Идти ва-банк?
А выигрыш?
«По-7» сел резковато, подскочил, да и покатил по плацу, прямо на толстый столб виселицы.
Где-то в стороне бегали черные фигурки солдат, их бег пересекался с пунктирами дымных фонтанчиков, но Григорий не отвлекался.
Близились невысокие стены, полукругом обрамлявшие трассу для разноски обуви.
Быков плавно развернул самолет, огибая виселицы.
Кто-то показался в проеме между стен…
Неужели?
Сдвинув фонарь, Григорий привстал и закричал:
– Яшка! Сюда!
Нелепая, скособоченная фигура шустро заковыляла навстречу.
Он! Точно, он!
Яков Джугашвили!
Почти падая, Яков оперся обеими руками о крыло.
– Брат! – выдохнул он, запрокидывая бледное лицо.
– Залазь! – Григорий нагнулся, протягивая Якову руку.
Кое-как узник забрался на крыло, пролез в кабину и закашлялся, рот открывая, а слов не говоря – запыхался.
– Я – «Колорад»! Уходим!
– Командир, он с тобой?
– За мной сидит!
