в сторону, но свое дело сделала: решительности у маркитанта явно поубавилось. Понимая, что его приперли к стенке, он замер на месте и выжидающе уставился на спешащего к ним Громобоя.
– Долго же ты их вел! – воскликнул нейромант, насмешливо глядя на компаньона. – Я уже успел заскучать. Хорошо, хоть Щелкун меня развлекал, пока вы там по канализации лазали. – Он шумно втянул воздух ноздрями и брезгливо сморщился. – Ну и вонь!
Слышать подобное от человека, который в последний раз мылся в лучшем случае несколько лет назад, было, как минимум, неожиданно. Игорь с трудом сдержал неуместную нынче улыбку и сказал, повернувшись к Вадиму:
– Давай сюда пистолет.
Торгаш стрельнул глазами в сторону нейроманта и нехотя вручил бесполезное оружие дружиннику. Игорь забрал пистолет и вытащил пустую обойму. Маркитант с глазами, налитыми кровью, наблюдал за тем, как она скрывается в кармане, а вместо нее в пистолет ныряет полнехонькая, с семнадцатью блестящими свинцовыми «убийцами» в ряд.
– Запястья перед собой, – продолжил разведчик, пряча пистоль за пояс.
И снова – полное повиновение. Маркитант прекрасно понимал, в каком незавидном положении оказался. Пусть не до конца – ведь ему только предстояло познакомиться с Щелкуном поближе, – но хотя бы в общих чертах: теперь, когда телохранители его были мертвы, жизнь торгаша напрямую зависела о того, насколько четко и быстро он будет выполнять указания «налетчиков».
Громобой подошел к Вадиму, ухватил за сведенные руки и грубо развернул к себе:
– Ну-кась, мразь… Дай хоть посмотрю на тебя вблизи…
Рука нейроманта нырнула в карман и появилась снова, уже с мотком веревки.
– Что вам надо, мужики? – спросил маркитант хрипло, пока Громобой связывал ему запястья.
– Мужики? – хмыкнул нейромант.
Он потянул за край веревки так, чтобы она врезалась в кожу. Вадим скривился, но даже не пискнул.
– Где твои манеры, мразь? – с деланным укором произнес Громобой. – Что еще за «мужики»? Почему не «уважаемые»?
Он глумился, как и обычно. Игорь за несчастные полдня успел привыкнуть к словоблудству своего нового приятеля, но для Вадима подобное отношение было в диковинку. Торгаш привык держать ситуацию под контролем и говорить, что вздумается, а не подстраиваться под других. Смириться с ролью пленника оказалось для него невыносимо трудно – это было видно и по огню в глазах, и по желвакам, которые гуляли вверх-вниз. Внутри Вадима клокотал праведный гнев.
Но, как бы ни был рассержен маркитант, вслух он сказал лишь:
– Забылся. Так что вам надо, уважаемые?
«Скользкий, изворотливый ублюдок», – с ненавистью подумал Игорь.
– Ты, что ли, опять торгуешься? – удивленно выгнул бровь нейромант.
– Ну, я просто думаю, что взрослые… и, безусловно,
– Заткнись, мразь, – процедил Громобой.
Он упер ствол пистолета Вадиму в лоб, и тот затрясся, словно одинокий лист березы-мутанта на промозглом осеннем ветру.
– М-м-м-молю… – пробормотал бледный, как смерть, маркитант.
– Так-то лучше. Слушай и отвечай на поставленные вопросы, – наставительно изрек нейромант, убирая пистолет от лица Вадима. – Говори по делу, а не галди без умолку.
Громобой отступил в сторону, открывая дорогу разведчику, и тот незамедлительно воспользовался представившейся возможностью – подступив к Вадиму, шустро схватил его за грудки и притянул к себе. Если поначалу торгаш явно злился, то теперь от него за километр разило по?том и страхом. И вблизи это было особенно заметно – тут тебе и неровное дыхание, и бегающие глаза, и язык, нервно скользящий по губам. Маркитант продолжал дрожать и уже даже отдаленно не напоминал заносчивого торгаша, каким был в окружении преданных телохранителей.
– Вчера, – прошипел Игорь прямо Вадиму в лицо, – на наш отряд напала стая нео.
– Но я-то тут…
– Заткнись, мразь, – сказал нейромант из-за спины разведчика.
– Так вот мне кажется, что эта стая напала на нас не случайно, – сказал дружинник, пристально глядя на маркитанта – не поменяется ли в лице, не выдаст ли эмоции мимикой?
