потрясения еще иногда случаются. Более того, как было недавно доказано, некоторые формы, цвета и другие визуальные образы негативно действуют на человеческое сознание, вызывая нетипичные реакции. Со временем это грозило вылиться в новую перспективную ветвь науки, но пока что оставалось довольствоваться констатацией факта – да, такое бывает, и последствия встречи с этим приходится лечить.
Более любопытный пример – Герберт Эггл, молодой человек, участвовавший в некоем ритуале и получивший странное нарушение восприятия времени. Вот, кажется, он думает, говорит и двигается в совершенно нормальном темпе. Однако постепенно начинает ускоряться, ускоряться, ускоряться, пока не начинает казаться размытым пятном – с его точки зрения, впрочем, это собеседники замирают соляными столпами. Потом скорость идет на спад, пациент замедляется, возвращается в норму, но замедление на этом не прекращается, и наконец он сам замирает на месте. Потом скорость вновь начинает увеличиваться, и все повторяется сначала. Сейчас специалисты пытаются выяснить у него подробности о сути и особенностях проведенного ритуала, с тем чтобы назначить соответствующее лечение, но это весьма затруднено тем, что пациент очень редко оказывается в том же течении времени, что и остальные люди.
И еще одна интересная пациентка – Джулия Доггет, катализатором болезни которой, по всей видимости, стала встреча с одним из высокопоставленных служителей Древних. Точнее еще только предстоит выяснить, поскольку мисс Доггет полностью утратила знание английского языка, но взамен каким-то образом в совершенстве выучила древнешумерский, найти переводчика с которого в настоящий момент весьма затруднительно.
Последние два случая оказались наиболее запущенными – пока что найти корни проблемы не удается и штатным мверзям, которые уже несколько раз обследовали сновидения больных. Пока что найти корни расстройств не удавалось.
Вот так примерно и выглядели будни доктора Сандерсона. Простое безумие и безумие необычное. Изредка встречались и еще более странные случаи, но Артуру Сандерсону пока что сталкиваться с ними не доводилось – приходилось довольствоваться лишь рассказами коллег.
На третьей остановке доктор сошел. Прямо перед ним находилась клиника душевных болезней при храме Ноденса, повелителя великой бездны, – массивное трехэтажное сооружение с двускатной крышей. Самого храма видно не было, что и неудивительно – он располагался под землей, в преддверии владений грозного седобородого бога. Иногда до первого этажа доносились смутные и неясные звуки проводимых там служб, но что конкретно происходит в сумрачном храме, Сандерсона никогда не интересовало. Палаты пациентов располагались на верхних этажах, их звуки подземных торжеств обеспокоить не могли, и этого, с точки зрения доктора, было вполне достаточно.
Мельком заметив свое отражение в большом зеркале, повешенном в вестибюле (высокий лоб с залысинами, седеющие волосы, карие глаза за круглыми стеклами очков), он направился в свой кабинет. Повесив плащ на вешалку, он привычно огляделся. Ничего не изменилось – полки, заставленные папками, медицинскими картами и книгами, тяжелый письменный стол, потертое кресло, несколько стульев. Как и во всем остальном, здесь проявлялась свойственная доктору рациональность – все практично и функционально, ничего лишнего. Только яркий солнечный свет, лившийся в окно и бросавший длинные отсветы на стол, несколько оживлял эту картину. Пару секунд подумав, не задернуть ли шторы, доктор Сандерсон решил, что это не обязательно, и сел в кресло, разбавив солнечный блик на столешнице тенью собственной головы.
На сегодня было запланировано много дел, но в первую очередь – на это утро к нему записался пациент, нуждавшийся, по его словам, в немедленном осмотре. Звали его Эдвардом Ирвином, и он, судя по всему, был археологом. Что ж, археологам порой случается сталкиваться с предметами и явлениями весьма необычной природы – теми, кого сверхъестественное коснулось задолго до своего триумфального пришествия в тридцать девятом… а подчас и задолго до самого появления человечества.
Послышался краткий стук, и в приоткрытом дверном проеме показалось изможденное лицо:
– Можно?
– Проходите, присаживайтесь.
Археолог, если то был он, выглядел отнюдь не лучшим образом. Загорелое лицо выглядело осунувшимся, под глазами набрякли мешки. Каштановые волосы были растрепаны. Уголок рта подергивался, словно его сотрясал легкий нервный тик. Мужчина зашел в кабинет, прикрыв за собой дверь, и осторожно присел на стул.
– Доктор Артур Сандерсон, верно?
Доктор не стал говорить, что его имя было написано на табличке у входа в кабинет: в состоянии помраченного ума сложно обращать внимание на самые элементарные вещи, а порой можно и вовсе утратить навык чтения – вышеупомянутая Джулия Доггет была тому красноречивым примером. Поэтому он лишь кивнул:
– Да, это я. А вы, я полагаю, Эдвард Ирвин?
