поблизости, но в надежном укрытии. Если обеспечивает сопровождение дистанционно и дистанция превышает пятьдесят метров, я снимаю шляпу.
Извлекатели прибыли в фургоне с надписью «Маканда». Агропромышленный концерн». Три хмурых гермафродита неопределенного возраста в одинаковых форменных комбинезонах могли бы сойти за бригаду грузчиков. У меня от них мурашки. Я здесь гость, а вот они постоянные обитатели. Я не в состоянии представить, что творится у них в головах и чем они обязаны Хозяину. Сами понимаете, с ними не побеседуешь, что называется, по душам.
Я показал на окна третьего этажа. В одном из них мелькнуло чье-то лицо. Извлекатели принялись расставлять аппаратуру – ширмы, соединенные проводами. Один из них отправился во двор дома. Постепенно образовалась пентаграмма. Когда все было готово, они врубили генератор, установленный в фургоне, и включили стиратель.
В первые мгновения как будто ничего не происходило. Правда, стоя за пределами пентаграммы, я ощущал себя так, словно изнутри отслаивается кожа и образовавшиеся частицы попадают в кровь. Она все медленнее и медленнее течет по жилам… Потом началась дематериализация здания номер тридцать один по Мантойфельштрассе. Крыша распалась на куски и унеслась в сумерки точно стая вспугнутых ворон. Следом, потеряв четкость очертаний, вспучился и стал разваливаться четвертый этаж.
Горгульи с дома напротив ринулись в контратаку на фургон. Я ждал чего-то в этом роде и был готов. Штуковина в моей кобуре – с виду обыкновенный «вальтер полицайпистоле» двадцать девятого года, но заряжен особенными патронами. Кроме того, к нему имеются две запасные обоймы, однако пользоваться ими надо осмотрительно. Хозяин заранее честно предупредил: «Один твой выстрел здесь – одно твое семяизвержение там». Я ему почему-то верю. Так что, расстреливая горгулий, я укоротил свою половую жизнь на пару-тройку ночей. Очень печально, но у меня не было выбора. Да и, честно сказать, в последнее время мои семяизвержения все равно оставались невостребованными.
В общем, почти всех тварей я успел сбить в воздухе. Одна, подраненная, врезалась в фургон и едва не проделала дыру в кузове, но тут на нее набросились извлекатели и добили монтировками. Горгулья издохла и, брошенная на асфальте, начала быстро разлагаться. Вскоре от нее осталось только пятно характерных очертаний.
Пока я занимался стрельбой по движущимся мишеням, четвертый этаж унесся в небытие стайкой нетопырей. Стены третьего уже вспучивались, по ним пробегали волны внезапной зеркальности, плодившие тошнотворные отражения, в том числе и мои собственные. Если верить иллюзии, я представал стороннему взгляду сущим демоном, извергающим из агрессивно торчащего пениса огненные шары, которые разили плывущих в сумерках прекрасных белых лебедей. Что это было – насмешка? Вряд ли. Думаю, даже очень уверенному в себе проводнику к тому моменту стало уже не до смеха.
А клиенту – тем более. Я сунул пистолет в кобуру, дал знак извлекателям отключить стиратель, достал наручники и двинулся к подъезду. В этот момент из-за поворота вылетел темно-зеленый «опель-кадет» и, взвизгнув шинами, заложил крутой вираж. Я оказался прямо перед ним и на мгновение увидел лицо того, кто сидел за рулем. Это был человек с узкими, как бы треугольными, глазами и темно-коричневой кожей. То, что представлялось мне беспощадной улыбкой, было всего лишь игрой света и тени.
Чтобы «опель» не размазал меня по стене, пришлось рвануться к противоположному тротуару. Оттуда-то я и увидел клиента впервые. Он выскочил из облетающего, подобно осеннему дереву, здания и выглядел так, как поначалу выглядят все новые обитатели Послесмерти. Да, их можно спутать с восставшими мертвецами, еще не достигшими первой стадии разложения, но уже лишенными животворного тока крови. Какая-то субстанция – вероятно, та же сумеречная мгла – струится по их жилам, обеспечивая иное существование. Когда-то я видел, как эта субстанция истекает из перерезанных вен, – похоже на долгий-долгий выдох через черные ноздри на запястьях.
Как и следовало ожидать, ни полицейские, ни журналисты даже не подозревали о потусторонней попытке к бегству, происходившей у них под носом. Очень бледный человек преклонных лет, одетый в длинное пальто, нырнул в «опель», затормозивший в двух шагах от двери подъезда. Дверца с правой стороны была предусмотрительно распахнута. Приняв пассажира, машина тотчас рванула с места, оставляя за собой дымный шлейф и адский запах жженой резины.
Сбежавший клиент низко держал голову, но я все же успел заметить блеск в его глазах, обещавший еще много грязной работы. Мне знакомо всего два выражения на лицах свежих мертвецов: ошеломленное, даже изумленное – от того, что болтовня церковников о загробном мире оказалась правдой (как правило, клиенты с такими лицами не создают проблем), и другое, встречающееся гораздо реже, дьявольское, с каким врожденные игроки принимают брошенный судьбой неожиданный вызов: ага, значит, ничего не кончилось? Тогда играем дальше. И они играют, как и прежде, по-крупному, краплеными картами. Старые привычки никогда не умирают.
Этот клиент был из последних. И уже показал часть своих козырей. Извлекатели больше ничем не могли мне помочь. Я спрятал наручники до лучших времен, бросился к «майбаху», завел двигатель и пустился в погоню.
