Мистериум. Полночь дизельпанка (сборник)

– Ушел под землю из-за сильнейшего землетрясения. Да, я хорошо помню. Погибло около трехсот человек…

– Триста душ! – Полковник повел в воздухе стволом пистолета, точно делая ударение на последнем слове. – А через год завершилось строительство Большого Норильска. И ваши высоколобые до сих пор не знают ни из чего сделан купол, ни как он держится, ни даже откуда город берет столько энергии.

Роберт почувствовал, как индевеет, покрываясь снежной кухтой, позвоночник. Осененная догадкой, Белых сдавленно охнула.

– Любой рудник, любой завод можно взорвать в считанные секунды. – Игнат Федорович продолжал как ни в чем не бывало. – Главное перед этим загнать рабочих в бомбоубежище и призвать чудь. А потом поплакаться мировому сообществу о страшной техногенной катастрофе… Землетрясение, как же. Да у нас отродясь землетрясений не было! Разлом не в счет.

– И вы так спокойно нам об этом рассказываете? – нахмурился Роберт. Он никак не мог забыть паучьи движения Мартынова, пытающегося осторожно вытащить пистолет.

– А чего теперь скрывать? Вы ведь покойники, Зареченский. И я… тоже покойник.

– Почему? Почему вас бросили с нами? Я ведь слышал, что вы говорили…

Полковник невесело улыбнулся.

– Есть старая байка, про маленькую юркую крысу. Она всю жизнь занималась тем, что выражала волю Владыки. Носила людям его приказы, а седому подземному богу – людские молитвы. Она бегала под землю и обратно долгие годы. Время шло, крыса росла, становилась сильнее и больше. Пока однажды она не подумала, что способна потягаться с богом на равных…

Он замолчал, тревожно вглядываясь во мрак.

– Вот только остальные крысы так не думали. А бог всего лишь щелкнул челюстями, перемолов дуреху в мелкий фарш. Потому что для него она по-прежнему оставалась маленькой тварью. Глупой, слабой, но слишком надменной, чтобы это осознать.

– Ах, оставьте вы уже эти сказки! – раздраженно прервала его Иоланта. – Что нам теперь делать-то?

– Бежать, – прошипел внезапно замерший Мартынов и выстрелил едва ли не раньше, чем в зал влетел первый звездорылый уродец. Тщедушное тело по инерции проехало еще пару метров, а из круглого зева тоннеля, словно черти из ада, наползали черные тени. С треском погас свет, и обрадованная тьма торопливо нахлынула, захлестывая собой все свободное пространство. Уже в темноте еще трижды отрывисто рявкнул пистолет. В этих вспышках Роберт, избавившись наконец от ступора, сгреб Иоланту в охапку и ввалился в бытовку. Он едва успел включить фонарь и привалиться спиной к двери, как с той стороны врезался многоногий и многорукий невидимка. Широкие лапы скребли податливое дерево. Маленькие деформированные тела, упираясь, объединенные общей волей, постепенно отвоевывали дюйм за дюймом. Визг стоял такой, что закладывало уши. Но все это: треск, грохот ударов, жадное клекотание – разом смолкло, когда над залом, лавиной, сметающим все на своем пути камнепадом разнеслось громогласное:

– Магьян Кербет вернулся! Повинуйтесь!

Словно неведомое божество закричало во всю силу своих легких, гневно и требовательно. Голос наполняла такая невыносимая мощь, что Зареченский упал на колени, сжался, закрывая уши ладонями. Рядом в беззвучном крике раззявила рот Иоланта. В попытке скрыться от нахлынувшего ужаса она слепым котенком тыкалась в пол, в стены, в трясущегося Роберта, а у того даже не было сил, чтобы обнять, прижать, спрятать под собой.

– Повинуйтесь! Вернулся Магьян Кербет – Седой Незрячий! Повинуйтесь!

В громыхающем реве стали проскакивать трескучие помехи. Глас стихал, исчезая, как вода в сливной воронке, пока не пропал вовсе. Обессилевшая Иоланта лежала на полу, дергая перекошенным лицом, как после приступа падучей. Роберт недоверчиво отнял руки от ушей, все еще опасаясь возвращения божественного гласа. Тишина стояла такая, что можно было без труда расслышать неровное дыхание Белых. Ожидая какого-то подвоха, он обвел бытовку лучом фонаря, почти ожидая, что вот сейчас из каждого темного угла полезут карликовые уродцы, и вдруг понял, что его смутило: отсутствие шума. Никто не выламывал дверь, не визжал, не процарапывался, ломая когти. Пошатываясь, Зареченский поднялся на ноги. Без упора дверь приоткрылась, образовав небольшую щель. Прижавшись к ней, Роберт оглядел разгромленный зал – пустой, если не считать раздавленных шкафов. Исчез белоглазый народец, прихватив с собой усатого полковника. Чудь унесла даже своих мертвецов.

Откуда-то с потолка раздался протяжный свист. Роберт поднял глаза, с удивлением разглядывая старенький репродуктор – погнутую алюминиевую воронку. Зареченский прислушался.

– Во имя жизни и прогресса! Пови…сь! – еле слышно прошептал затухающий передатчик. – Вер… …ян Кербет! …винуйтесь! Во имя…

Не договорив, он отключился окончательно. В лучах налобного фонаря разлитая по полу кровь блестела яркой свежестью, точно