шкафчикам пробежаться, вещи снохи перещупать. Стали закрывать свою комнату на ключ. Так мать ворвалась однажды посреди бурной ночи – якобы землетрясение началось, – после чего сноха объявила свекрови молчаливый бойкот. Ходили они несколько месяцев по квартире встречными трамваями – не пересекаясь.
В этой войнушке Артур долго держал нейтралитет. «Я как Швейцария, – говорил он, – дайте мне жить спокойно». Супругу позиция мужа раздражала, несколько раз недовольство выливалось в скандалы.
Терпение Артура пошло по швам, когда раздрай коснулся его самого. В тот вечер он вернулся поздно, оставив жену у ее родителей и, как оказалось, вместе с ключом от комнаты. Артуру пришлось спать на ковре в гостиной. Ночь выдалась холодной, по паркету шныряли неопасные вроде бы сквознячки, однако их хватило, чтобы Артур слег на неделю со свистом в легких и ознобом в теле.
А через несколько дней обнаружилось, что мать легко отжимает замок, открывая дверь в их комнату, словно матерый домушник. Тут Артур и взбеленился, вылез из постели, несмотря на головокружительный жар, и учинил матери разбор полетов. А потом и вовсе в областной центр за сто километров сбежал, прихватив жену и вещи…
И вот теперь приходилось идти на мировую. Сам Артур давно уже перегорел, но как поступит мать?.. Оказалось, что три года в одиночестве сломают кого угодно. Мать пошла на попятный легко – сразу согласилась на переезд в город. Правда, в день отъезда сильно капризничала, чувствуя: что-то не так идет. Виноватить в этом Артур мог только себя – не стоило отделываться намеками по поводу будущего местожительства…
И вот пришло время серьезного разговора…
– Вы где будете жить? – повторила мать.
Артур замялся, полез развязывать баулы.
– Ну, ты же жнаешь, у наш мешта нет, – пробубнил он, пробуя туго затянутый узел зубами.
– Я что, должна жить одна?
– Ма, ну это ненадолго, – соврал Артур, не в силах посмотреть матери в лицо. – Кредит возьмем, купим квартиру, все туда переедем, – вдохновенно придумывал он на ходу. – Знаешь что? Щас уже поздно, давай завтра все распакуем и установим.
Мать молчала, не отходя от окна. Он поставил у стены диван, застелил его одеялами и бросил сверху подушку.
Затем вызвал такси и выскочил из квартиры, не в силах провести с матерью еще пару гнетущих минут. На улице посвежело. Туман загустел настолько, что оседал капельками на лице Артура. Казалось, что он перенесся в некий неведомый край, где за пеленой тумана притаились страшные звери. Артур вытер рукой лицо и отогнал наваждение. А вскоре из молочного океана вынырнуло и такси с веселыми зелеными огоньками.
Телефонная трель догнала его уже в квартире. Подозревавший, что звонит мать, Артур облизнул пересохшие губы, снял трубку.
– Куда ты привез меня? – Шелестящий голос матери был полон упрека.
– В город, – сухо буркнул он в ответ.
– А что мне здесь делать?
– Жить, что еще…
– Жи-ить, – хмыкнула мать и отключилась…
Ночью Артуру не спалось. Несколько раз звякал телефон. После третьего звонка Артур выдернул из розетки шнур и зарылся лицом в подушку, притворяясь спящим, словно мать могла видеть его. Уснул под утро, когда за окном уже визгливо скреблась метла дворника.
Жена его душевные волнения уловила, разбудила вопросом:
– Ты к матери когда собираешься?
– А что? – спросонок не сообразил он.
– Вместе поедем, – твердо ответила она. – Она все равно убирать не будет. А ты бардак разведешь.
Артура окатило волной умиления: «Ух ты, какая у меня всепонимающая, всепрощающая жена». От избытка чувств чмокнул ее в теплый бок – куда дотянулся; от души отлегло – вдвоем будет полегче. Расслабился, сам не заметил, как ушел в сон еще на пару часов, даже на работу опоздал.
В обед выяснилось – обрадовался рано. Жена стонала в трубку: температура, все тело ломит – видать, простуда. Пришлось, не дожидаясь вечера, отпрашиваться и ехать к бомбардирующей его звонками матери…
Двор был настолько полон одуряющим солнцем и одновременно густой тенью от зарослей кустов у подъездов, что Артур невольно позавидовал местным жильцам. Всю территорию вокруг его девятиэтажки еще в прошлом году закатали в асфальт, а дети
