злости, что на какой-то миг мне почудилось, будто передо мной совершенно другой человек. Вилар тут же взял себя в руки, и на его лице снова появилась пусть и печальная, но искренняя улыбка.
– Правда все в порядке. Забудь.
Кивнув, я принялась запихивать в себя кашу, потому как не знала, о чем еще говорить. Благо вскоре к нам присоединились близнецы, и обстановка немного разрядилась. До конца завтрака болтали о Радамане, строили планы, где проведем наш первый выходной. Надеюсь, начисленных скрягой Фларом баллов хватит, чтобы добраться до планеты и вернуться обратно. На колыбель Федерации всем хотелось посмотреть. И желательно в самое ближайшее время.
– Го? – улыбаясь во все тридцать два зуба, предложил Тэн. – В этот раз мы вас сделаем!
– Надежда – вещь стоящая, но в твоем случае совершенно бесполезная, – хмыкнула Нуна. – Ума тебе не прибавит и выиграть не поможет.
Олер собирался ответить сестре, и наверняка по-братски с любовью, когда в столовой показались наши менторы. Выбрав кандидатов в жертвы, сразу ринулись к нашему столу.
– Сейчас начнут опять приобщать к уборке, – простонал Тэн, прощаясь с планами на игру и настраиваясь на новое времяпровождение в гостевом блоке.
Авен молча поднялся, не дожидаясь очередного «ласкового» приветствия от Флара, и первым обратился к нему:
– Какие будут указания, саэр?
Ментор никак не отреагировал на слегка пренебрежительный тон кадета, просто повелел:
– Идите за мной, – и зыркнул в мою сторону. – А ты, Таро, будешь сегодня общаться с Приннил.
– Я тоже наказана? За что?!
Пусть только попробуют запихнуть меня в гостевой блок! Живой не дамся!
– Помнишь, где находится зал, в котором вы соревновались с другими отрядами? – вопросом на вопрос ответила блондинка.
Я кивнула.
– Иди, переоденься в форму. Жду тебя там через десять минут.
Посчитав, что такими скупыми объяснениями я удовлетворюсь, а даже если и нет, то это – мои проблемы, менторы удалились, прихватив с собой Олера и Вилара. А я, попрощавшись с Нуной, поплелась к себе переодеваться.
Когда рядом не было Флара, Приннил преображалась. Скованность и боязнь сделать что-то не то в присутствии сержанта исчезали. Девушка переставала быть бессердечным ментором и становилась приветливой и отзывчивой наставницей. Такая Приннил мне нравилась. Надеюсь, на базе ее тоже закрепят за нашим отрядом. Потому как бегать со своими проблемами к Дайлану я точно не стану. Все равно не поймет. А скорее всего, еще и облает и выпишет наряд вне очереди. За слабость, хамство или лень. Было бы желание, а повод всегда найдется.
Может, Нуна права и блондинка боится своего старшего по званию коллегу? Или же здесь что-то другое… Не раз я замечала, как на бледных щеках Приннил начинал разгораться румянец при появлении Флара.
Он, конечно, тот еще гад. Но гад невозможно красивый.
Высокий брюнет с темно-карими глазами, привлекательной, но весьма редкой у него на лице улыбкой и идеальными чертами. Как у бога из античных легенд. От такого у кого хочешь крыша поедет. Возможно, повстречайся мне сначала Дайлан, а не Рейн, я бы тоже не устояла перед его чарами и влюбилась.
Хотя… К внешности-то прилагается характер. А у Флара он препаршивый. Точно будет похуже, чем у моего женишка. Тут уж никакие чары не помогут.
В общем, они с Даггерти два сапога пара. На девушек плюют, а себе цены не сложат. Наверное, у всех радаманцев какой-то генетический дефект. Тоже своего рода аномалия.
– До обеда будем тренироваться. – Приннил отворила двери в зал с так «полюбившимися» мне платформами и перекладинами.
– Я в чем-то опять провинилась? – постаралась осторожно прощупать почву.
Интересно, анализ крови уже готов? Это меня так за таблетки наказывают? Или просто боятся, что заскучаю, вот и решили разнообразить мой досуг?
На сей раз сержант оказалась поразговорчивей и вполне миролюбиво пояснила:
– По некоторым показателям ты отстаешь от других кадетов. Поступил приказ позаниматься с тобой индивидуально. – Сказав это, извлекла из приставленного к стене куба пояс со страховочными тросами и протянула мне.
Я с неохотой принялась облачаться, прикидывая, сколько часов осталось до обеда. Радовало одно: здесь мы одни и никто не
