– Пусть так. Все лучше, чем смерть.
Нас окликают друзья, тоже решившие поучаствовать в торжествах, устроенных по случаю окончания войны.
И все начинается по новой… Найдя себе свободные уши, Каори с жаром принимается перемывать косточки радаманцам. Как будто и забыла о вездесущих дронах. Я стою рядом и молчу, время от времени тревожно поглядывая на скользящих в небесах ботов.
В какой-то момент понимаю, что еще немного, и меня стошнит от безысходности, звучащей в словах сестры.
Отхожу в сторону, якобы полюбоваться платьями в витрине магазина; взгляд цепляется за трещину через все стекло. Площадь заполняют звуки музыки, заглушая причитания старшей Таро. Становится легче.
– Вам бы пошло вон то из синего шелка. Мне кажется, этот цвет вам будет к лицу.
Рядом со мной останавливается мужчина. Радаманец, заинтересованно взирающий на представленный в витрине ассортимент женских нарядов.
– Мне больше по вкусу голубое в мелкий горошек, – киваю в сторону другого манекена. Вру. Я вообще не люблю горошек. Но почему-то хочется сказать наперекор, чтобы завязать с ним беседу.
Мужчина быстро теряет интерес к платьям, поворачивается ко мне, и я замечаю в его глазах искорки веселья.
– Не стану настаивать. Я мало что смыслю в арийской моде. Да и в любой другой тоже. Но вы, несомненно, будете прекрасны в любом наряде.
Приятный голос, хорошие манеры. Обходительный и галантный; наверное, из верхов.
Мне бы бояться его, презирать. Ведь он – как раз из тех самых выродков. И медали у него на груди – награды за успешные сражения. В одном из которых погиб мой несчастный брат.
Возможно, сейчас я смотрю в глаза его убийце.
– Мне бы хотелось встретиться с вами снова. Как вас зовут?
На какой-то миг теряюсь от такого напора и спешно отвечаю ему:
– А может, я не хочу, чтобы вы знали мое имя.
– Ваша прекрасная улыбка намного искреннее ваших слов. Она выдает ваши мысли.
Действительно. Сама того не желая, я улыбаюсь ему. И не спешу возвращаться к Каори.
С опаской оглядываюсь на сестру. Та уже успела заметить моего собеседника и теперь смотрит на меня с негодованием. Будто, разговаривая с радаманцем, я совершаю предательство. Снова поворачиваюсь к военному. И понимаю, что не ответить ему не смогу.
– Таро. Меня зовут Шиона Таро.
– Шиона! – нервно окликает сестра.
Кажется, она уже готова устроить мне публичную взбучку. Спиной чувствую ее испепеляющий взгляд. Другой скользит по моему лицу и тоже опаляет. Но не гневом…
Я невольно краснею.
– Идите. Пока ваша спутница не задохнулась от недовольства, – улыбается мой визави иронично. Наклоняется, чтобы прикоснуться губами к моей руке.
Ну прямо как настоящий ариец.
– До свиданья, Шиона.
От поцелуя по коже бегут мурашки, какая-то приятная дрожь.
– До скорой встречи, – повторяет незнакомец с синими глазами.
И я знаю, что эта встреча скоро произойдет…
Было раннее утро, когда шофер забрал его из космопорта и доставил домой. Сначала Рейн подумывал задержаться на день-другой в своих личных апартаментах в столице: собраться с мыслями и настроиться на разговор с Фейрусом. Но, рассудив, что перед смертью не надышишься, приказал лететь за город.
Откинувшись на спинку кресла, мужчина смотрел в окно, на безликие небоскребы, казавшиеся белесыми столпами на фоне карминовых, аметистовых и сердоликовых облаков. Краски смешивались в радужную палитру. Небо Радамана никогда не менялось и в то же время всякий раз выглядело по-новому. То ли Рейн действительно обнаруживал в нем невидимые ранее штрихи, то ли это зависело от его настроения.
Даггерти чувствовал себя уставшим и опустошенным. Будто возвращался с многолетней войны, которую так бездарно проиграл.
