И больше на меня не смотрел.
Часть II. Чужое небо
Глава 1. Суровые будни
…Я нервничаю. Пытаюсь аккуратно влиться в поток гудящих машин, заполнивших воздушные магистрали, но уже третья «пуля» нагло меня подрезает.
Не понимают, что девушка только-только окончила летмобильную школу и еще плохо води…
Едва не вскрикиваю от неожиданности, когда какой-то лихач, облетев меня на запредельной скорости, врывается в нескончаемую вереницу флаеров. Замечаю его в последний момент и лишь чудом успеваю ударить по тормозам.
Нетерпеливые сигналы блокированных мною машин заставляют психовать; да еще и Каори ворчит на заднем сиденье. Подстегиваемая всплеском адреналина, я срываюсь с места, совершаю рискованный, на грани фола, маневр и наконец-то оказываюсь среди других флаеров.
Теперь уже возмущенно сигналят все без разбора и дружно хают горе-блондинку.
Больше не психую, а просто начинаю тихо паниковать.
Не дайте Создатели, оштрафуют и конфискуют мою первую в жизни машинку. На Арии у нас с этим строго.
Вернее, было строго. А теперь, кажется, всем на все наплевать.
Больше не существует законов.
Идеальный мир, никогда не знавший трагедий, оказался неподготовленным к переменам. Словно хрустальный шар разбился на мириады осколков. Федерация соберет эти осколки один за другим и склеит их в новую, угодную ей модель.
Сегодня все забыли о правилах. Как ненормальные мчат в центр города, чтобы собраться на руинах и послушать сладкие речи радаманских лжецов.
О счастье. О мире во всем мире.
И, конечно же, о том, какое ясное будущее ждет покоренных рабов.
Просыпается и начинает хныкать Лиира. Каори пытается убаюкать дочь, но малышка, кажется, вознамерилась своим криком заглушить рев моторов, жужжание летающих в облаках дронов – следящих, фиксирующих каждый наш вздох, – и торжественные голоса радаманских делегатов.
Оставив флаер прямо на тротуаре (не я одна такая, и всех все равно не оштрафуют), с тоской оглядываю унылый пейзаж. Площадь кишит народом. Те, кто пришел пораньше, заняли наиболее удобные места – устроились прямо на руинах здания Советов, уселись на поваленные колонны, полуразрушенные мраморные ступени, теперь поросшие сорняком. Остальные внимают стоя. Люди шумят, откликаясь на красивые фразы инопланетных ораторов.
А те возвышаются над толпой, стоя на навесной платформе, спускающейся с дирижабля, и кажутся нам небожителями. Сошедшими со звезд к нам, простым смертным. Могущественные, всесильные.
Каори снова ворчит, надевая на себя слинг. Берет на руки Лииру, заворачивает малышку в ткань. Та понемногу успокаивается у матери на груди, почти перестает плакать.
Но даже когда затихает, Каори все равно хмурится. Иногда мне кажется, что ей просто наскучило жить и даже возня с ребенком не доставляет радости. Сестра очень изменилась за последнее время. Постарела. Не только внешне, но и душой.
– Какая наглая насмешка! – восклицает она, устремляясь за мною к площади. – Они пришли к нам с войной, а теперь рассуждают о мире. Вкладывают в умы этих ликующих тупиц утопию об иллюзорной жизни! Мне стыдно за арийцев.
– По-твоему, было бы лучше, если бы все погибли?
Но Каори не слышит никого, кроме себя, и продолжает с ненавистью бормотать:
– Стервятники слетелись на пир. Выродки и убийцы! А арийцы уже готовы боготворить их только за то, что те позволили нам дышать.
Порой сестра становится невыносимой. Вот как сейчас.
– Люди просто радуются возможности будущего, – пытаюсь пробиться сквозь броню ненависти и неприятия, за которой, словно за грудой обломков Арии, забаррикадировалась Каори. – И я буду радоваться вместе с ними. Хотя бы потому, что перед моей племянницей открылась дорога в жизнь. – С любовью прижимаюсь губами к крошечной ручке и вижу, как на румяных щечках Лииры появляются смешные ямочки. Девочка улыбается мне. – И она не превратится в прах, как наш бедный Веан… Твой муж. У наших детей есть будущее.
– Твои дети будут от человека, которого тебе выберет Радаман, – цинично усмехается сестра. Не то чтобы она хотела меня обидеть. Просто по-другому уже не может.
