старинному, вычурному, лишенному изящества и простоты. И то, что Рейн с отцом снисходительно величали старьем, для брата и сестры являлось напоминанием о доме.
Арвейл навис над племянником, сурово глядя на того из-под нахмуренных бровей.
– Тебе уже тридцать два, и ты единственный наследник Дома Даггерти. Но вместо того чтобы думать о будущем, ведешь себя как беспечный мальчишка!
– Есть еще Трин, – напомнил сквозь зубы Рейн. Этот разговор повторялся уже не раз, и настойчивость, с которой Фейрус пытался превратить его в семьянина с вечно беременной женой и кучей детишек, его весьма раздражала.
– Триния – моя дочь и не имеет никакого отношения к вашему Дому. Если с тобой что-нибудь случится, мы останемся без наследника.
– Я в курсе. – Рейн из последних сил пытался сохранить спокойствие и не углубляться в дискуссию, лишь бы поскорее закрыть неприятную для него тему. – Ты не даешь мне об этом забыть.
– Вот только толку от этого мало! Ты все равно делаешь все возможное, чтобы не жениться. – Арвейл опустился рядом с племянником на диван, сцепив руки на серебряном набалдашнике трости, потемневшем от времени. – Теперь мне придется объясняться с родителями Шионы. Извиняться за тебя. Это станет для них ударом.
– Найдут ей нового жениха, – поморщившись, точно от зубной боли, процедил Даггерти. Мысль была не самой приятной, но он упорно боролся со своим влечением, считая его проявлением слабости.
В конце концов, на Шионе свет клином не сошелся. В Галактике полно юных красоток, которые почтут за честь быть с ним и не станут выкобениваться, как Таро.
– Конечно, найдут! – в сердцах воскликнул Арвейл. – Узнав об аномалии, некоторые Дома начнут грызть друг другу глотки, лишь бы заполучить себе в семью Проводника. Но нам такая не нужна! С меня достаточно и того, что
«Будто за породистой кобылой посылал», – про себя усмехнулся Даггерти.
– А ты и с этим не справился, – не догадываясь о мыслях племянника, с укоризной сказал Арвейл. – Хотя, наверное, оно и к лучшему. Не придется видеть страдания еще одной несчастной. Мне вполне хватило мучений моей Миары, на протяжении всей жизни боготворившей твоего отца и довольствовавшейся крохами его любви. Да какой там любви! Так, редких мгновений внимания.
– Только давай без патетики, – закатил глаза Рейн. Он ненавидел, когда Фейрус сравнивал его с отцом, а тем более напоминал о непростых отношениях родителей.
– Вот подберу тебе одну из оверонов! – сварливо пригрозил дядя. – Такую же бесчувственную, как и ты! Той будет неважно, с кем ты проводишь ночи.
– Выбирай кого хочешь, – устало огрызнулся в ответ Рейн. Поднялся, посчитав, что нервы ему и так сегодня уже достаточно потрепали, а продолжать ворчать Фейрус вполне может и без него. – Буду у себя. Как найдешь новую кандидатку в жены – зови. А лучше сразу отряжай ее сюда, познакомимся прямо на свадьбе. Лишь бы ты наконец угомонился!
Говорят, привычка – дело наживное. Привыкнуть можно ко всему.
Ну или почти ко всему.
Я вот, например, всего за пару недель научилась просыпаться еще до того, как из коммуникатора раздастся злополучное: «Отряд, подъем! Построение на плацу через пять минут. Опоздавшим наряд вне очереди!»
Магические слова. Будто напильником врезаются в барабанные перепонки. И сон отшибают на раз, никакого кофе не надо. Да и кто нам тут его даст, этот кофе…
Одеваться я теперь умею за считаные секунды и чуть ли не с закрытыми глазами (после пяти часов сна разлепляются те неохотно). И шнурки в люверсы вдеваю ловко, тратя на эти жуткого вида ботинки от силы тридцать секунд, так что сама собой начинаю гордиться.
Правда, экипировка – это единственное, что у меня получается хорошо. С остальным пока что все остается стабильно плохо.
После того как оделась, нужно заправить кровать. С этим я тоже справляюсь быстро и ловко. А иначе нельзя, потому что за складки на покрывале могут наказать. Прецеденты уже имелись. Мое ложе расположено на верхнем уровне, поэтому приходится
