наказание: жить в мире живых, а видеть мертвых.
– Каким же надо быть больным на всю голову монстром, чтобы захотеть принести в жертву собственного племянника! – воскликнула я, и небо отозвалось на мое негодование громовыми раскатами. – Да и любого другого младенца тоже!
– С помощью меня Альфео надеялся наказать моего отца.
– Наказать за что?
На сей раз Габриэль заартачился и не захотел откровенничать, сказав, что это не его тайна и он не имеет права ни с кем ею делиться.
Пришлось моему неуемному любопытству смириться и довольствоваться тем, что сегодня я и так получила достаточно пищи для размышлений. Еще нескоро удастся переварить все эти ужастики про демонов и злобных магов.
– Дождь усиливается. – Габриэль поднялся и, как истинный итальянский джентльмен, протянул мне руку. – Пойдемте, угощу вас чем-нибудь горячим, пока твоя подруга совсем не окоченела.
За руку я его взяла, признаюсь, не без волнения. А почувствовав тепло его пальцев, еще и вздрогнула, как малолетняя школьница. Да и пока сидели рядом, несколько раз ловила себя на мысли, что была бы не прочь придвинуться к нему поближе.
Дурацкая мысль. Глупые желания.
Такие же, как и их обладательница. К поездке в город я готовилась как на смотрины. Половину шмотья своего перемерила, да еще и в Вероникин шкаф на всякий случай заглянула. Волосы зачем-то накрутила, опять же – накрасилась. Уж явно не для подруги так наряжалась.
Чувства, что вызывал во мне ведьмак, меня пугали, смущали и… заставляли все внутри трепетать от непонятного волнения. Налицо первые признаки никому не нужной влюбленности. Что есть не совсем хорошо. Вернее, совсем нехорошо, ведь всего несколько дней назад я была помолвлена и собиралась замуж. И, по идее, сейчас должна носить траур по своим разбитым надеждам и несбывшимся мечтам.
А вот что-то не получается горевать…
В общем, крыша у меня нуждается в капитальном ремонте.
Горячий шоколад и пирожные подействовали на мою подругу благотворно. Она перестала ворчать по поводу переменчивости погоды и сосредоточилась на угощениях. Я тоже не сумела отказать себе в удовольствии, попробовала песочную корзиночку со взбитыми сливками, украшенную дольками фруктов, и канноли – хрустящую вафельную трубочку, наполненную кремом из рикотты. С радостью продолжила бы знакомство с национальными сладостями, потому как Габриэль заказал целую дюжину пирожных, и все разные, вот только в девять нам еще предстоял обильный ужин. Посему решила воздержаться от дальнейшей дегустации и оставить местечко для вечерних яств.
К сожалению, все хорошее рано или поздно кончается. Закончилась и эта прогулка. Возле гостиницы мы с Инной обнялись и стали прощаться.
– До пятницы ж еще увидимся? – состроила жалобную мину подруга.
Я оглянулась на Габриэля. Привалившись к машине и скрестив на груди руки, тот снова погружался в себя.
Интересно, получится развести зеленоглазого еще на одну вылазку в город?
– Надеюсь, что увидимся. Я тебе позвоню. – Дождавшись, когда Инна, взбежав по ступеням, скроется за дверями гостиницы, вернулась к машине.
– Можем ехать.
– Не хочешь прогуляться? – удивил предложением ведьмак. Обойдя автомобиль, раскрыл передо мной дверцу, еще больше обескуражив столь галантным поведением.
– Хочу! – ответила, не задумываясь.
Правда, тут же мысленно себя приструнила и постаралась придать лицу невозмутимое выражение. Не дай бог еще догадается, чего это я такая радостная. Говорил же, что все эмоции отображаются у меня на лице.
– Где будем прогуливаться? – спросила, когда черный «ауди» влился в поток гудящих машин.
– Пьяцца Сан Пьетро. Вечером, в огнях, там очень красиво. Да и народу в это время должно быть немного.
На площади Святого Петра, разбитой перед одноименной базиликой, из которой каждое воскресенье папа римский читал проповеди перед сотнями верующих, мне бывать не приходилось. Хотя, если честно, в данный момент меня не особо волновало, куда мы отправимся. Намного интереснее было выяснить, почему Габриэль решил продолжить наше свидание.
То есть, конечно же, не свидание, а так… просто прогулку.
– А как у вас, ведьмаков, обстоят отношения с церковью? – вернулась к допросу, пока Салвиати, теряя терпение, кружил в
