правом берегу Терсны, вам был не нужен? Как вы намеревались с ним поступить?
– Продать вам, – с ненавистью глянув на артефакты, признался Гаредиз. – За амулеты и зелья.
– Кто еще, кроме Реттена, замешан в этом мошенничестве? – холодно спросил Экард.
Отшельнику был уже совершенно ясен хитрый план, который вполне мог удаться, если бы Лиарена с мужем не вернулись. Спорить со старейшинами из-за земли и замка магистры вряд ли стали бы, указания в старинном соглашении на этот счет очень четки и строги. Маги не имели права вмешиваться в дела совета старейшин о наследовании или дележе имущества, если их не приглашал как защитников кто-то из доринов.
– Только Лиссант не знал, – хмуро ответил глава совета, справедливо предполагая, что врать теперь бесполезно.
Прямодушный и упорный Лиссант молчать не стал бы, он и так спорил с ними по любому поводу, и это неожиданно обернулось ему на пользу. Хотя все остальные старейшины почти в открытую считали Лиссанта не умеющим жить простаком, теперь вдруг закончилось время их торжества и настал его черед праздновать победу.
– Дзерн, вы с Витерном поможете Лиссанту составить обращение к жителям, – скомандовал Ильтар. – А этих я отправляю в камеры. Судить их будем позже, как только досконально выясним степень вины каждого.
– Я иду в свое убежище, – взялся за посох Экард. – Лиарена, вас доставить в замок?
– Сами дойдем, – отказалась путница. – Если только ты не хочешь пойти к нам в гости.
– Завтра приду… или напишу, – отказался отшельник и исчез в тумане пути.
Девушка попрощалась с магами легким кивком головы, не сомневаясь, что они вскоре встретятся, зажмурила глаза и представила знакомую гостиную в замке Тайдира.
А едва почувствовала под ногами упругий ворс ковра и рассмотрела пламенеющее закатом небо за окном, руки мужа стиснули ее талию с новой силой, и на лицо и шею Лиарены обрушился шквал жарких и нежных поцелуев.
– Как я боялся… – оторвавшись на миг от жены, с чувством пробормотал дорин и снова припал к ее губам.
– Я тоже… – выдохнула магиня, получив очередную передышку, и вспомнила, о чем хотела его спросить, когда сидела за столом в отцовском доме: – Ты обедал?
– Перекусил с магами, – отмахнулся Тайдир и поторопился заверить: – Но я не хочу… Счастье мое…
– Тай… – задыхаясь, шепнула девушка через некоторое время. – Нам лучше уйти в свои комнаты.
– А ты не передумала? – с неистовой надеждой взглянул Тайдир в томно сияющие карие глаза и, сглотнув, подхватил ее на руки.
– Подожди, – остановила его путница, мгновенно сообразив, с каким интересом будут смотреть случайно оказавшиеся за дверью слуги или воины, как он несет ее через широкий коридор.
Закрыла глаза и представила себе комнату, в которой была всего раз в жизни.
Зато очень хорошо запомнила.
– Лиа… – нежно шепнул дорин, обнаружив себя стоящим посреди собственных покоев, и испытующе уставился ей в глаза: – Ты очень хочешь стать самой сильной магиней?
– Нет, – помолчав, еле слышно выдохнула Лиарена и крепче обвила руками шею мужа. – Не хочу.
Создала воздушную лиану и решительно задвинула засов на входной двери. Сейчас она не желала никого впускать ни сюда, ни в собственную жизнь.
– Любовь моя, – оглянувшись на этот звук, простонал дорин, – лишь бы ты потом не пожалела…
– Никогда, – шепнула Лиарена уверенно и сама подставила ему губы, падая в водоворот жаркой нежности и незнакомых, но сладостных ощущений.
Разбудило Лиарену странное ощущение: дорина словно горела в лихорадке и тем не менее ни больной, ни слабой себя не чувствовала. Несколько мгновений она не могла понять, почему от сжигающего ее изнутри жара не потрескались губы, не гудит голова и не мутится сознание.
Она подняла руку потрогать лоб, как делала матушка, и замерла от неожиданности, разглядев сияющие золотистым огнем пальцы. Несколько мгновений Лиарена недоверчиво разглядывала их, чувствуя, как растет в душе тревога, и хмурясь все сильнее. Похоже, не зря магистры предупреждали ее и приносили зачарованное кольцо, теперь магине волей-неволей придется признаваться им в содеянном.
Нет, она ни о чем не жалела, и если бы довелось вернуться во вчерашний вечер, непременно поступила бы точно так же. Нежность и счастье, светившиеся в глазах Тая, стоили того, чтобы нарушить этот запрет еще раз и еще.
