– Думаю, они проводили тут какие-то исследования, потому что… – Тут Негадов запнулся. – Ты глянь!
Это была паутина. Ты самая странная и очень неприятная волосня серых. Над одним из шкафов повисло целое одеяло этой паутины. А внутри этого покрывала под лучами мощных фонарей виднелись самые настоящие коконы, крупные, размером с баклажан!
– Выращивают! – заорал от двери Манченко. – Они друг друга в дерьме выращивают!
– Наружу, боец! – крикнул я в ответ.
Вся группа так и замерла.
Я вообще на несколько секунд впал в ступор, представив, как из этих жутких коконов скоро полезут детеныши то ли черных, то ли инструкторов. Или каких-нибудь боевых гугонских собак. А еще мне представился огромный паук, который бегает по убежищу и в укромных уголках откладывает эти яйца… Сейчас он, пользуясь темнотой, сидит на потолке и готовится прыгнуть нам на голову. Я вздернул одновременно и фонарь, и голову – на потолке никого не было.
Столбняк пропал, но его место тут же занял какой-то вязкий всеобъемлющий ужас, страх инопланетного кошмара. Он легко проникал в душу и сердце, как муху, расплющивая в блин способность соображать трезво.
– Ничего толкового при нем нет, смотри-ка. Опять нищеброд попался, что за невезенье, – спокойно объявил Василий Семенович, закончив обыскивать очередной труп.
Эти простые, родные мародерские слова помогли. Страх начал отпускать. «Бляха медная, – подумал я, – так и дурку недолго отхватить! В такое и поверить непросто. Может, нам это только показалось, и это не яйца, а просто укутанные в паутину какие- нибудь плоды? Ведь не может такого быть!»
– Ясно одно, здесь был серый, – заметил Юлий Павлович.
– Или серые… – вздохнул я. – Двигаемся дальше. Нужно только эти яйца как-нибудь запечь.
– Хорошо бы солярочки… Или вакуумный огнемет, только им и можно такие стены завалить, мужики рассказывали.
– Василий Семенович, какая солярочка, какой такой огнемет, мы пожар в подземелье будем устраивать?
– А вы их ножами! – посоветовал от двери Данька, и я психанул.
– Боец Манченко!
– Я!
– Приказываю ножами изрезать все яйца пришельцев. И доложить. Выполнять!
– Е-есть… – неуверенно козырнул он.
Пока несчастный исполнял полученный мерзкий приказ, мы ждали его снаружи.
– Сколько у вас минусов? – спросил я.
– А семь! – охотно похвастался дед.
– У нас пять. Нет, с этим, – я кивнул в сторону двери, за которой проходила групповая казнь, – с этим шесть.
– Мы больше! – опять выпендрился дед. – В сумме счастливое число, и еще сполна навалим!
– Твоими бы устами.
Наконец появился чрезвычайно недовольный и злой Манченко, с брезгливостью поглядывающий на свой, с виду вполне уже чистый Ка-Бар.
– Ты его потом не забудь керосинчиком, а то запамятуешь и начнешь банку тушенки вскрывать, – посоветовал уфолог.
– И что? – испуганно поинтересовался пацан.
– И все.
– Да иди ты, знаешь, куда?!
– Хватит стебаться, мужики, собрались, дальше двигаемся, – решил я. – Яйца могли быть и в других помещениях, все равно придется возвращаться и зачищать еще раз, их-то мы не искали.
Нам оставалось пройти еще пару коридоров, изгибающийся буквой «Г» туннель с нишами и последнее перед входом в центральный зал помещение, после которого группе предстояло встретиться с ребятами Фиделя. В первом же коридоре уфологу опять показалось, что он что-то услышал. Я, так же как все, завертел головой вокруг, однако в свете хаотично летающих фонарных лучей ничего, кроме сводчатого потолка, пары трансформаторных щитов и пучков кабелей на стенах не увидел.
– Давайте побыстрей, – предложил шкипер, – надоело потрясываться.
– Согласен, ищем только гугонцев и серых, паутину не трогаем, яйца не рассматриваем.
Совместно мы опять уточнили по памяти план-схему, чтобы ничего не упустить, и зашли в последний туннель. Здесь в нашу сторону дул легкий ветерок работающей где-то вентиляции, качнувший в очередной нише сбоку от моего лица очередную серую
