– В Коктебеле осенью всякие фестивали проводили, этот как его, Волошинский! – вспомнил я.
– Ага. А потом менты нарков по кустам собирали.
– Да ладно, модное место, романтичное.
– И пустые бутылки кругом, – дополнил он картину.
Романтики в нем ровно столько же, сколько ее в малой пехотной лопате.
– Тебе, как я вижу, все по фиг, хреновый из тебя выйдет поэт-песенник, а я вот, может, всю жизнь мечтал побывать в Никитском ботаническом саду! Мама много раз рассказывала по фотоснимкам о чудном месте, где растут тысячи разных деревьев и кустов, собранных со всего земного шара.
– Дендрарии не диковина, они много где имеются, в чем проблема? – не вник в мои страдания бездушный спецназовец.
– Хотелось увидеть сосну Монтесумы, это обязательно, бамбуковые заросли, банан широколистный… – продолжал я настырно. – А еще – и это, может, самое главное – гингко там есть, ты хоть знаешь, что это?
– Не-а… – невозмутимо покачал головой водитель. – Специя?
– Дерево, которое росло на Земле еще до того, как образовался каменный уголь, я читал.
Сухарь ржаной. Маленький закаленный в огне сухарь.
Мы ехали вдоль берега, местные редко едут на восток через почти полностью сгоревший Симферополь. Говорят, что и дороги там неважные, разбомбленные.
Стрелка возле пулемета, установленного в кузове идущего впереди «Хайлюкса», не было. Значит, места здесь относительно спокойные. Можно сказать – мертвые. Потому и перли мы по шоссе ракетами, на такой скорости в кузове пикапа не устоять, выбросит к чертовой матери.
Открыв форточку, я смотрел в окно на неспокойное море, ветер холодил щеку, редкие автобусные остановки укоризненно смотрели вслед колонне, а высокие кипарисы, кедры и платаны покачивали нам зелеными макушками… Все крымские бухты врезаны в ноздреватые берега из песчаника, и на этой губке прорастают, вытягиваясь, как змейки, жесткие кусты с вылинявшими листьями величиной с чайную ложку. Растения жаждут небесной влаги. Вот опять закапал дождик, прижимая киммерийскую пыль к полотну дороги. Мне это не нравится, а флора радуется.
В некоторых поселках здесь живут общины.
Не все из них плотно контактируют с Севастополем, но все проверены спецслужбой – у крымчан есть и такая структура – и признаны годными. Время дурное, старосты выдумывают внутренние порядки, исходя из своих представлений о добре и зле – от хиппанской анархии до посконного домостроя. Я на подобные сообщества уже насмотрелся. Часто бывает так, что внешне все выглядит нормально, а внутри ужас, люди стонут… Однако такие беспредельщики, предпочитающие проявлять свой врожденный или приобретенный деспотизм безнаказанно, а при внешних контактах изображать добродушного рубаху-парня, быстро вычисляются. После чего лидеры территории принимают волевые решения, смещая их по-доброму или вычищая радикально.
Отношение к войне с гугонцами, к необходимой обороне, к оружию и праву свободного человека его иметь и применять тоже разнится. Старшины старой закалки ношение оружия не одобряют. И тут новенькому нужно держать ухо востро.
Дам совет: обнаружив уютную, казалось бы, общину, членам которой внутри периметра запрещено носить личное оружие, бегите оттуда сломя голову! Вспомните голливудские поделки об Апокалипсисе, хотя бы в этом американские режиссеры и сценаристы не ошиблись: пацифистски настроенный анклав вскоре непременно издохнет сам, а уж с вами внутри сгинет ровно через сутки. Закон жанра.
Елки, вот и Новый Свет… Знаменитые места.
– Нет, здесь не живут, – почувствовал мой вопрос Брашпиль.
Потом я увидел Судакские горы, где старая генуэзская крепость уже который век чувствовала себя единовластной хозяйкой над преходящей суетой, пахучие заросли туи на каменистой земле, и все то же пустынное море.
Скоростная экскурсия продолжалась. Проезд через Щебетовку, где Фидель на несколько минут остановился, чтобы о чем-то побеседовать с местным старостой, и вскоре моему взгляду открылась огромная чаша Коктебельской бухты, как все прочие, лишенная парусных яхт и катеров. Чуть дальше от бухты, хоть как-то оживляя пространство, по воде скользил маленький смерч. Меня вогнало в печаль чистое небо, в котором еще долго не будет планеров, дельтапланов и парашютов с подвешенными снизу отдыхающими, застроенные склоны с уступчатыми домами и извивами автострады, по которой двигались две маленькие машинки.
Здесь тоже стояла тишина, только близкие птицы обеспокоились кратковременным нашествием, а ароматы увлажненной дождем травы пахнули особенно сильно.
