Меня словно лавиной накрыло. Страсть поцелуя, жар прикосновений, терпкий запах мужского парфюма заслонили все! И это было настолько удивительно, настолько волшебно, что взбрыкнуть, притворяясь приличной, не попыталась.
Хуже того – я стащила заколку с королевских волос и слегка, самую малость прикусила чей-то обнаглевший язык. И застонала, осознав, что совершила одну из тех ошибок, которые резко перекрывают все пути к отступлению!
Монарх… тихонечко зарычал, а через миг подхватил на руки и, подобный самому дикому из варваров, потащил к кровати. Мне оставалось лишь смириться, впрочем… смирение было своеобразным. Слишком жарким и активным, чтобы кто-то мог заподозрить меня в подчинении этому необузданному мужчине.
Глава 11
Этим утром в двери королевской спальни никто не стучал – я проснулась сама, причем довольно рано. Только глаза открывать не торопилась и вообще мышью прикинулась.
Просто лежала, слушала размеренное дыхание Ринариона и с некоторым содроганием пыталась понять – правда или нет? Не про короля… Про сон, который ночью приснился.
Он был настолько ярким и реалистичным, что по коже до сих пор бежали мурашки. А увиденные образы никак не желали выходить из головы – снова и снова перед мысленным взором всплывали.
Мне виделась кухня в родительской квартире и листок со сломанной восковой печатью, лежащий на столе. Сидящая за этим столом Юлька! И предельно скептический взгляд, которым сестра на послание из чужого мира взирала.
Но это так, мелочи. Самое интересное началось чуть позже – после того, как сестра допила чай…
Отставив кружку, она встала и удалилась, но спустя несколько минут вернулась, держа в руках другой, уже чистый лист. Потом села и… да, принялась писать. А когда в кухню вошла немного всклокоченная и явно заплаканная мама, Юлька заявила, что пишет ответ. Это стало поводом для шока, причем не только маминого, но и моего.
Но я, в отличие от мамы, выразить скепсис не могла – а вот она сказала. Заодно усомнилась в том, что полученное послание действительно мною составлено – мол, подпись подписью, но почерк-то чужой.
– Юль, мне кажется, это жестокий и глупый розыгрыш, – со вздохом сказала она.
Однако Юлька доводы разума не приняла…
– Мне тоже не верится, – ответила сестра, помедлив. Она кивнула на украшенный остатками красного воска лист. – И если бы это нашли в почтовом ящике, я бы согласилась. Только, мам! Это было здесь, на столе. Ты же не думаешь, что кто-то смог пробраться ночью, чтобы подбросить?
Мама, как ни странно, думала. Причем четырнадцатый этаж и дверь, всегда запираемая не только на замок, но и на щеколду, которую снаружи не открыть, ее не смущали.
Зато Юлька в «волшебное» происхождение письма точно верила и отступать не собиралась. Она продолжила составлять ответ, предварительно потребовав, чтобы ее записку не трогали и на ночь со стола не убирали.
На этом «картинки» заканчивались и… начиналось чувство. Оно посетило еще там, во сне, но после пробуждения никуда не делось. Чувство расшифровывалось очень просто – а почему нет? Почему главное божество этого мира не может поспособствовать и перебросить такой маленький, такой тонкий листочек?
Именно это чувство, а точнее, надежда, которую оно рождало, не позволяло открыть глаза и посмотреть. Я слишком боялась разочароваться. «Проснуться» и увидеть, что ответного послания нет.
Поэтому лежала и не шевелилась до тех пор, пока дыхание Ринара не изменилось. А когда король потянулся, причем осторожно, явно стараясь не разбудить меня, зажмурилась сильней и сказала:
– Уже не сплю.
Ринарион сперва замер, а через миг на мою талию легла очень горячая ладонь. Жест был не самым целомудренным, но потакать эротическим желаниям я не собиралась. Только не сейчас.
– А почему? – хрипло спросил его величество. Вопрос, разумеется, сна касался.
– Просто…
Нет. Ответить я не смогла. Вместо этого осторожно приоткрыла один глаз, потом второй, а затем вцепилась в одеяло и, подтянув оное к груди, села. Мысленно скрестив пальцы на удачу, я окинула взглядом сильно пострадавшую от нашего ночного общения постель и разочарованно вздохнула. Увы, но лишних предметов тут не было. Только сбитое алое покрывало, сильно помятые подушки и прочие ни капли не похожие на записку предметы.
– Что не так? – с некоторой настороженностью спросил Ринарион.
Я мотнула головой и уже собралась поведать о своей печали, как взгляд зацепился за памятный высокий столик, на котором
