Книжные полки, по которым прошелся огонь, потрескивали. Труп смотрел на Квентина глазами, похожими на сухие орехи.
— Нет? — произнес наконец мертвец, как неисправный динамик, — голосовых связок у него, видимо, почти не осталось, но некая сверхъестественная сила позволила ему пережить срок годности. — Больше я никаких чар не знаю.
Сухой рот покойника не полностью скрывал зубы. Смотреть на это было не слишком приятно, но зла Квентин почему-то на него не держал. В чем, собственно, дело? Зачем было так вырываться вперед? А, да, вспомнил. Он все это начал, ему и заканчивать. Предстоит последний, решительный бой.
Труп тем временем конвульсивно метнул в него нож. Квентин невольно пригнулся, хотя нож не прошел даже рядом и улетел в открытую дверь.
— Теперь точно все, — сказал труп и даже вздохнул вроде бы.
— Где ключ? — спросил Квентин. — Он ведь у тебя, да? — А вдруг нет, мелькнула страшная мысль.
— Я вообще не знаю, зачем здесь сижу. — Труп подвинул к нему деревянную шкатулку. Кожа у него на костяшках облезла, как на подлокотниках старого кресла. — Раньше он дочкин был.
— Дочкин, значит. Ты сам-то кто?
— А ты не знаешь? — Труп, покорившийся судьбе вопреки всем ожиданиям, вздохнул снова. Дышать ему, по всей видимости, больше не требовалось, но кожистая грудь еще впускала и выпускала воздух, как кузнечные мехи. — Я думал, все знают.
Квентин, перестав двигаться, осознал, что весь взмок от пота.
— Хочешь сказать, что ты — это он? Тот вдовец из сказки про семь золотых ключей?
— По-твоему, это сказка? — Труп зашипел сквозь зубы — засмеялся, видать. — Ладно. Поздновато спорить из-за таких мелочей.
— Погоди. Ты же вроде хороший.
— Нельзя же всем быть героями. С кем тогда герои сражаться будут? Простая арифметика — подбиваешь итог, и все.
— А это тот самый ключ, который дала тебе дочь? — Квентин начинал подозревать, что неправильно понял смысл всего этого. — Так сказка кончается. Ты ее избавил от ведьмы, а она забыла, кто ты, но дала тебе ключ.
— Это была не ведьма, а ее мать. — Снова шипение. Когда мертвец говорил, у него двигалась только нижняя челюсть, как у аниматронного президента в увеселительном парке. — Я ушел от них, чтобы найти семь ключей — героем хотел стать, сколько помню. Они мне этого не простили. Вернулся я, а дочка папу не узнает. Мать сказала ей, что я умер. Этот ключ сохранял мне жизнь. Забирай его, это к лучшему. Ужасно жить в мертвом теле, ничего не чувствуя. Видел бы ты, как другие на меня смотрят.
В шкатулке лежал золотой ключ. Значит, Квентин нечаянно проломил стену и попал в соседнюю сказку? Входит король Волшебников.
— Ты только скажи, для чего он, — попросил труп. — Я до сих пор не знаю.
— Я тоже. Прости.
Услышав сзади шаги, Квентин рискнул оглянуться. Это, к счастью, был Бингл.
— Не за что. Ты заплатил сполна. — Мертвец, стремительно расставаясь с жизнью, стукнулся головой об стол. — Как и я. Просто пока не знаешь.
Квентин захлопнул шкатулку, и они с Бинглом уставились на обращенный к ним череп — лысый, пятнистый и исчерченный швами, как глобус.
— Молодцом, — сказал Бингл.
— По-моему, я не убивал его: он сам умер.
— Тем лучше. — Это изречение Бингл подхватил от Джоша.
Квентин, чей магический уровень быстро опускался к нормальному, чувствовал себя обессиленным. Заговор против огня не был исчерпывающим: от него неприятно пахло паленым волосом.
— Это мужик из сказки про семь ключей, но у него была своя версия. Как вы узнали, где я?
— Кок поймал говорящую рыбу. В брюхе у нее была бутылка, в бутылке карта. Что с вами приключилось?
— Эмбер явился мне. — Квентин решил пока ограничиться этим. Пока они возвращались к лестнице, Бингл проверял каждую дверь и нишу на предмет засад и новых игроков.
Итак, Квентин заработал себе очки, найдя очередной ключ. Остался всего один. Внизу им встретились Поппи, возбужденная своей первой филлорийской вылазкой (мы победили!), и молчаливая, все еще светящаяся Джулия. Квентин показал им свой трофей и обнял обеих. С Джулией вышло малость неловко, поскольку она не ответила ему тем же и вдобавок сохранила добавочный боевой рост. Да, они победили, и Квентин был во главе. Он держался за это победное настроение, не выпускал его из рук, стараясь навсегда
