образом она набиралась сил от солнца и земли. Хотелось лишь понять: человек она или кто?..
Златопрут вдруг молча расправила ладошку. Эррол от неожиданности моргнул.
– Ты рассматриваешь мою руку, – сказала она. – Наверно, хочешь узнать, как на ней цветы появляются? – И положила руку, ладонью вверх, ему на колено. – Давай. Разгадывай тайну!
Ее лицо оставалось серьезным, но в голосе звучала улыбка. Эррол бережно взял ее руку в свою. Линии на ладони были белыми на бледно-зеленом. Пальцы по сравнению с его собственными казались хрупкими и удивительно нежными. Эррол приложил большой палец к середине ладони и осторожно нажал. Потом посмотрел ей в глаза. У Вещей начали медленно розоветь скулы…
Эррол только тут понял, что сидел не дыша, и с большим облегчением выдохнул. Он вполне убедился, что Златопрут была человеком.
София нашла на столике у балкона сушеные абрикосы и хлеб и съела все до последней крошки. Потом последовательно стащила с себя одежду и забралась в медную лохань, обнаруженную в углу; рядом лежал кусок мыла и белое сложенное полотенце. Вода, изначально очень горячая, успела остыть до приятно-теплой. София долго отмокала в ней, тщательно отмывая каждый дюйм кожи. Потом завернулась в большое полотенце. Только тогда способность думать как следует начала понемногу к ней возвращаться.
Когда она вышла в сад к Эрролу и Златопрут, эти двое шушукались голова к голове, словно боясь, как бы деревья их не подслушали. Некоторое время София наблюдала издали, дивясь про себя негромкому смеху, звеневшему в устах Златопрут. Очень уж это на нее не похоже! Эррол же касался большим пальцем щеки Вещей, словно пытаясь запечатлеть ее смех.
– София, – поднимаясь, приветствовала девочку Златопрут. – Как твое самочувствие?
– Получше, – ответила София и созналась: – Хотя усталость еще чувствуется!
– Нужно время, чтобы как следует восстановиться, – сказала Вещая и ободряюще пожала ей руку. Потом повела девочку туда, где под деревьями виднелась каменная скамья. – Значит, ты прикоснулась к мыслям старца… Для этого нужна особенная выносливость!
– Ты это так называешь? Прикосновение к мыслям?
– Я тоже никак в этом не разберусь, сколько бы моя фэйри мне ни втолковывала, – проговорил Эррол.
Было похоже, что ущербное понимание весьма мало беспокоило его. Он улыбнулся Златопрут.
Та ответила на улыбку и весело повернулась к Софии:
– Авзентиния прочла твои воспоминания о пробежке через Темную эпоху…
– Удивительное дело, – сказала София. – Кажется, я поняла, как чувствует себя карта, когда ее читают!
– Благодаря тебе Авзентиния нашла путь вовне.
– Но я тоже… я тоже многое видела. Вспоминала… то одно, то другое…
– Память клима сильна и протяженна. Ты успела заглянуть в несколько мгновений, когда Авзентиния прикасалась к твоим мыслям.
– Я это чувствовала. Но там столько всего… – София покачала головой. – Авзентиния говорила с тобой? Прояснилось что-нибудь насчет того, как она оказалась заключена внутри Темной эпохи?
– Да, она говорила со мной, – сказала Златопрут. – Помнишь, ты предположила, что Темная эпоха есть создание человеческого разума? Так вот, Авзентиния это подтвердила. Сравнивать Темную эпоху с настоящим климом – все равно что куклу равнять с живым человеком. Однако в некоторых отношениях она ведет себя словно клим. Этим и объясняется ее расширение. Она была создана ради поддержания природной жизни, это ее единственное предназначение. Более того: если внутри не останется живых существ, Темная эпоха распадется, как дерево, срубленное под корень. Когда-то она была весьма обитаема, там жили люди, животные, растения. А теперь дело повернулось таким образом, что целая эпоха поддерживает лишь один вид жизни.
– Четырехкрылов?
Златопрут покачала головой:
– Нет. Странников – иными словами, лапену. Ради них были созданы четырехкрылы, они служат странникам носителями. Но как ты знаешь, жители Папских государств успешно охотились на огромных птиц и почти всех перебили. Вскоре после Великого Разделения, столкнувшись с Темной эпохой, люди попытались рубить опасные шипоносцы. Четырехкрылы защищали свой дом. Сперва они лишь отбивались, потом стали вылетать все дальше, преследуя недругов. Местные жители истребляли их как только могли, убивая в том числе и носителей лапены. Теряя один дом, странники в попытке выжить искали себе другой – и вскорости находили… Беда в том, что жители Папских государств не так сильны, как четырехкрылы. Они скверно переносят присутствие странников.
