Мо фыркнула и приобняла меня за плечи:
– Ты знаешь, для альфы…
– Даже не начинай! – предупредила я её.
– Не так уж много людей тебя слушаются.
– Ты иногда бываешь такой стервой, – ответила я.
Она сладко улыбнулась:
– С каждым днём я становлюсь всё больше похожей на тебя.
За её спиной Купер поёжился.
Мне удалось уговорить всех на введение комендантского часа после заката. Те из нас, кто сильнее и моложе, подменяли друг друга в патрулировании границ на случай раннего внезапного нападения из засады. Я лично проверила каждый дом, чтобы убедиться, что все надёжно спрятаны. Пока я, совершенно измождённая, плелась к дому мамы, Роб и Джей выкрикивали мне вслед цитаты из «Трёхсот» [109], что навело меня на мысль, что они не воспринимали мой миролюбивый подход а-ля Ганди всерьёз. Как будто наступило время отбоя в каком-то особо жестоком летнем лагере.
Мо и Купер согласились переночевать в доме Самсона, а мне пришла в голову мысль, что по какой-то хреновой иронии наша первая ночь вдвоём в долине выдалась такой тёмной.
Ник приготовил или, по крайней мере, разогрел какую-то еду, оставшуюся после маминого отъезда. Не говоря ни слова, мы устроились на диване. Я поцеловала Ника, взяв его лицо в ладони.
– А сейчас по канону жанра ты скажешь, что я должен провести с тобой ночь, потому что ты собралась на войну и тебя могут убить? – спросил Ник.
– Это вряд ли, – ответила я. – Но да, было бы очень мило с твоей стороны.
Ник притянул меня к себе на колени, проводя руками по бокам:
– Ты боишься завтрашнего дня? – спросил он.
– Было бы глупо не бояться, – ответила я. – Я не в восторге, что ты собираешься там присутствовать, но, принимая во внимание разговор о Лесси и фокусы Мо с чугунной сковородкой, я понимаю, что не стоит сотрясать воздух просьбами убраться подальше от неприятностей.
– Чертовски верно.
– Я люблю тебя, Ник. Я не пытаюсь устроить какое-то театральное прощание. Просто хочу кое-что сказать тебе сейчас, пока всё спокойно и нашим задницам ничто не угрожает. Я люблю тебя. Я никого не любила так, как тебя. И буду любить тебя до последнего вздоха.
Ник поджал губы:
– Вот это да! Ты на всё готова пойти, лишь бы переспать со мной, да?
Я рассмеялась:
– Спасибо, как раз то, что мне и нужно.
– Я тоже люблю тебя, – ответил Ник, целуя меня.
Он стащил с меня рубашку через голову и распустил собранные в хвост волосы, которые укрыли нас тёмным блестящим покрывалом. Ник касался меня неторопливо, с какой-то болезненной неспешностью, от которой внизу живота разгоралось обжигающее пламя. Его поцелуи забирали мои дыхание, страх, переживания. Я расстегнула молнию на его брюках, и он застонал от прикосновения моей руки. Ник встал с дивана, поддерживая меня, так как я всё ещё обвивала его талию ногами, и понёс через гостиную.
Мы так и не дошли до моей комнаты, до кровати, с погашенным заранее светом. Быть голыми в комнате, где у меня раньше висели занавески со смурфами – от этой сцены попахивало декадентством и порочностью.
Ник проложил дорожку из поцелуев от шеи до пупка, неспешно покусывая то здесь, то там, и оставляя лёгкие следы на коже. Я потянула его за плечи, чтобы посмотреть ему в глаза и запустить пальцы в его шевелюру, пока он устраивался между моих бёдер.
Когда Ник потянулся за презервативами, лежащими на моём ночном столике, я перехватила его руку. Он удивлённо поднял брови. Я как-то сказала сама себе, что буду знать, когда готова, и теперь сама к этому пришла. Мне хотелось ребёнка от Ника. Были
