– Красные рубашки означают, что одетые в них персонажи – члены команды по предстартовым операциям, из тех, кто большую часть своего времени проводит в машинном отделении или в охране, за кадром, чтобы публика не заостряла на них внимание.
Ник наклонил ко мне миску с попкорном, из которой мы оба ели.
– Сценаристам нужно было найти способ подбавить жестокости, не убивая при этом героев, которых все любили.
– Как в «Команде А» [63] или «Джи-Ай-Джо» [64], – кивнула я. – Когда плохие парни всё стреляют и стреляют в хороших, но, кажется, никогда ни в кого не попадают?
Ник изобразил на лице трагичную маску. Он схватил мои руки и прижал к своей груди.
– Выходи за меня замуж и роди мне детей.
Мой голос слегка дрожал, когда я швырнула в него тягучую лакричную конфету и сказала:
– Только в твоих мечтах, Тэтчер.
– Ну, пока люди не начнут производить потомство, как морские коньки или пингвины, я буду мечтать о тебе как о потенциальной матери моих детей.
– Ты просто ничего не можешь с этим поделать, верно? Тебе нужно быть самым умным человеком в комнате.
– Доктор зоологии. Это то, чем я занимаюсь, – изрёк он, закидывая в рот ещё несколько липких конфет.
– Умник.
– Ой, да ладно. Тебе же это нравится, – сказал он. Когда я воздела глаза к потолку и покачала головой, он мягко взялся пальцами за мой подбородок и опустил мою голову, чтобы встретиться взглядом. – Тебе нравится, что я умный. Тебе нравится, что я отличаюсь от большинства знакомых тебе парней. Тебе даже нравится то, что я могу быть немного сумасшедшим. В противном случае тебя бы здесь не было.
Я сузила глаза, посмотрев на него. Чёрт возьми, он прав. Но я не собиралась признаваться в этом. Тем самым я дала бы ему слишком много власти. Поэтому я одарила его испытующим взглядом.
– Ты очень непосредственный умник, – задумчиво произнесла я.
– Я просто хочу, чтобы мы одинаково хорошо понимали друг друга, – сказал он, наклонившись близко ко мне.
Несмотря на то, что моя здравомыслящая, благоразумная половина приказывала мне немедленно отступить и засунуть свою сексуально озабоченную волчью задницу обратно в грузовик, я не двигалась, впервые в жизни чувствуя себя больше жертвой, чем хищницей.
Ник приближался осторожно, лишь слегка касаясь моих губ своими – легчайшее прикосновение плоти к плоти. Я выдохнула, смешивая своё дыхание с его.
Его большие пальцы лёгкими движениями прошлись вдоль моих скул, направляясь вниз к линии челюсти. Я обняла его за талию, когда он привлёк меня к себе, раздвигая мои губы кончиком языка.
Восхитительно и здорово. Я ощутила тепло, распространяющееся вверх от пальцев ног и похожее на первую вспышку жара, которое возникает прямо перед обращением в волка. И казалось, я просто не могла не шевелить руками. Они исследовали поясницу Ника, прижимая его ко мне.
Я пропала, и это было здорово. Никаких тревог. Никаких обязательств. Просто тепло и покой, и растущее в животе приятное давление.
– Мэгги, – прошептал он, и сердцебиение отдалось в моих ушах. Когда кончики его пальцев коснулись впадины моего горла, я подпрыгнула, зарываясь руками за пояс его треников. И почувствовала тонкие бинты, шелестящие под хлопчатобумажной тканью. Ник вскрикнул. Я вытаращила глаза. Меня пронзила вспышка вины, когда я вспомнила, что сама причинила ему боль. Как волк. Пока он изучал нас. И все причины не приближаться к Нику снова обрушились на меня.
Чёрт.
Я тяжело выдохнула и отстранилась.
– Что? – спросил он. – Не так уж и плохо. Мы можем поработать над этим.
– Мне нужно идти, – сказала я, соскочив с дивана и бросившись обратно в коридор.
– Мэгги, постой! – крикнул он, когда я выскочила за дверь. Но, сделав пару шагов в направлении своего грузовика, вспомнила, что оставила ключи на столе Ника. Я обернулась и взглянула на дверь, где Ник как раз, хромая, возник в проёме.
– Да пошло оно на хрен! – проворчала я и бросилась прочь.
– Мэгги! – крикнул Ник, но я была уже на автостраде, со всех ног несясь к дому.
