Черт. Соф переехала сюда через год после отъезда Томаса, поэтому его внезапное возвращение для нее мало что значит, но она в курсе, кто такой Томас: первые полгода нашей дружбы я жаловалась, что он как в воду канул. Пока не ясно, подруги мы с ней снова или нет, но когда Соф невероятным образом повернула ко мне голову, как сова, стало ясно: она считает, что я должна была ей сказать.
Краснея, я пояснила:
– Томас Алторп вернулся. Вчера.
Мег сморщила нос, одновременно набирая эсэмэску, болтая и бросая бомбы направо и налево:
– Томас из детского сада? А он правда поселился в комнате дедушки Неда?
Судя по выражению лица Соф, я должна была и об этом сказать.
С минуту она молчала, затем демонстративно повернулась к Мег и сказала:
– Драматично-грамматично.
Мег не подняла головы, что-то увлеченно набирая, – фонтан бликов плясал над ее кольцами.
– Женский коллектив стиля хип-хоп, – подтолкнула ее Соф. – Читаем рэп о романтических драмах и пунктуации!
Это была наша любимая забава – я подхватывала строчки, подавала рифмы или подыгрывала. Но Соф нарочито пыталась играть в нашу игру с Мег, а не со мной.
Мег нахмурилась – каким-то образом это получилось у нее изящно – и убрала телефон в нелепо тесный карман коротеньких шорт.
– Ты о чем?
Соф на меня не глядела, но я чувствовала, как она ощетинилась – автобус практически завибрировал. Не в силах выдержать напряжение, я обратилась к пустому сиденью напротив:
– Обманывать меня не дозволено, пусть теперь сидит обособленно – как деепричастие!
Пауза.
– Не обращай внимания, – проскрежетала Соф, обращаясь к Мег, которая недоуменно смотрела то на нее, то на меня. Я первая дружила с Соф, хотелось мне завопить, как пятилетней. Только мне можно знать, что у нее страх сцены! Остальным она говорит, что у нее гланды!
Грей назвал бы меня собакой на сене.
Я уставилась в окно, за которым проносилось золотисто-зеленое марево. Через несколько минут пейзаж распался на отдельные деревья и поля: мы подъезжали к Бранкастеру.
– Я приехала, – сказала Мег, поднимаясь. – Приятно было увидеться, Готти. Мы в воскресенье идем на пляж, можешь присоединиться.
От разрешения поучаствовать в собственной традиции я почувствовала себя аутсайдером.
Мег, не торопясь, пошла по проходу. Соф тоже вскочила, невнятно жестикулируя.
– Я… у нас… проект по искусству, – выпалила она, бросив что-то мне на колени: – Это тебе.
Она пулей вылетела из автобуса. В окно я видела, как она нагнала Мег, – платье в горошек развевалось на ветру. Автобус, дребезжа, отъехал. На коленях у меня лежала бумажная «гадалка». Под каждым клапаном Соф написала: «Помнишь, как мы были подругами?»
Когда я приехала домой, Томас с Недом играли в саду в Греевскую версию скрабла: без доски, и половина слов посеяны в маргаритках. Я вроде бы разглядела «судьба», но с тем же успехом это могла быть и «нудьга».
Томас улыбнулся мне с газона.
– Го, – сказал он, – хочешь…
– Нет, – оборвала я и протопала мимо. Нога ужасно болела. Меня охватило иррациональное бешенство. Вот бы повернуть время вспять! Даешь вторую попытку прожить последний год! Я уже не сомневалась, что бездарно его прогадила.
Я дважды находила Джейсона в конце временнoго тоннеля – а вместе с ним и себя прежнюю.
Мир пытается мне что-то сказать.
Схватив черный маркер, я крупно написала на стене над кроватью:
<l?, l?> = ???
Уравнение пространства-времени, выведенное Минковским. Вызов, брошенный Вселенной. Я ожидала ряби в воздухе и смены кадра, как вчера на кухне, или открытия тоннеля во времени – чего угодно, лишь бы сбежать из этой невыносимой реальности.
