равновесие, и поднялась на берег; остальные разведчики с плеском последовали за ней.
Испытывая отвращение к себе, Анари посмотрела на по-прежнему неприступную школу ментатов.
Гилберт оставался на укреплениях допоздна. Вспышки света, всплески и крики в манграх сказали ему, что вылазка батлерианцев окончилась неудачей. Сам он палец о палец не ударил: болото надежно защищало школу.
Рядом с ним смотрела в темноту и прислушивалась к звукам Анна Коррино.
– Наша маленькая хитрость сработала. Это приятно.
Только они знали, что чучела драконов – идея Эразма.
Гилберт подумал, не солгать ли, чтобы успокоить ее, но решил быть откровенным и честным.
– Будет хуже, Анна. Гораздо хуже.
Как человек, я родилась на самом краю пропасти личной смерти и всю жизнь провела, балансируя над этой пропастью.
Несмотря на плохое самочувствие, Ракелла испытала прилив сил, питаемый гневом. Сжимая в руке листок с сообщением, она прошла через уставленный статуями и растениями портик, сооруженный в одном из зданий школы. Ее башмаки резко стучали по плиткам; этот звук стал громче, когда она завернула за угол и оказалась перед деревянной дверью.
Она громко постучала и стояла, глядя на дверь, словно приказывая ей открыться. Наконец дверь отворилась. Перед Ракеллой стояла Преподобная Мать Валя в черном одеянии.
– Я приказала тебе подготовиться к приему Доротеи и ее спутниц с Салусы Секундус. – Ракелла помахала листком перед носом молодой женщины. – Почему ты отказалась?
После возвращения с Гиназа Валя провела на Уоллаче-IX меньше суток, но она прилетела раньше сестры Арлетт, которая везла из императорского дворца Доротею. Корабль с Салусы Секундус вот-вот должен был приземлиться в космопорте Уоллача-IX, и Ракелла не могла тратить время на дрязги и чужое упрямство. Это должно прекратиться немедленно!
Взгляд темных глаз Вали стал жестким.
– Как я могу приветствовать Доротею, если она повинна в гибели стольких сестер? Она учит группу женщин-еретичек, которые угождают императору и млеют от счастья при каждом приказе Манфорда Торондо. Пригласить Доротею сюда значит показать, что она все еще одна из нас…
Ракелла не пыталась смирить свои чувства.
– Я Преподобная Мать, это моя школа, и я ясно дала понять всем: ученицам, сестрам и Преподобным Матерям, что хочу перед моей смертью объединения обеих фракций. Валя, ты должна встать над своими чувствами ради Ордена сестер… ради меня.
Валя поморщилась, очевидно, преодолевая свое нежелание.
– Я никогда не поверю изменнице, Преподобная Мать. На Россаке ты просила меня притвориться подругой Доротеи, чтобы я могла шпионить за ней – я узнала ее душу, ее безграничное честолюбие.
Ракелла сказала как отрезала:
– А я видела твою.
Валя посмотрела на пол, потом подняла голову и как будто набралась мужества.
– По твоей просьбе я бросила своего учителя из школы мастеров меча и вернулась, но что это за разговоры о примирении? Как можно забыть наших сестер, убитых солдатами императора?
Голос Ракеллы на этот раз прозвучал ровно, успокаивая:
– Я ничего не забываю, но ради будущего Ордена сестер иду на компромиссы. Когда я умру, Валя, а это произойдет скоро, мои труды может погубить гражданская война, а я не хочу этого. Все сестры следуют одному учению и верят в наш план усовершенствования человечества. Нам не нужен раскол из-за того, что мы не пришли к согласию относительно средств осуществления этого плана. Нам очень важно избежать раскола.
– А кто тебя заменит? – настаивала Валя. – В твоем сообщении говорилось, что ты выбрала преемницу.
– Услышишь вместе со всеми сестрами. Мой выбор должен обеспечить Ордену сестер наибольший шанс на выживание.
– Значит, это Доротея? Женщина, которая бросила нас? Твоя внучка?
Ракелла крепко взяла Валю за руку и вывела в коридор.
– Мое решение скоро будет объявлено. И ты
Женщины вошли в зал для приемов, одно из первых больших сооружений, построенных рабочими «Венхолдз». В первый же год школа заметно расширилась, но женщины не тратили времени и усилий на ненужную роскошь или украшения. Зал
