Старый воин покачал головой.
— И мир продолжает преподносить мне сюрпризы. Я не люблю сюрпризов. Люди верили в разные легенды об этих лесах. Может быть, именно это… — он посмотрел на Виллани. — Ты сказал, что трогал пожертвования?
«Пожертвования», — подумала Даница.
Художник кивнул.
«Но дело не в этом, — подумала Даница. — Все произошло не поэтому».
Она смотрела на брата. Жадно разглядывала его. У него светлые волосы, но с более рыжим оттенком, чем у нее, веснушки, он крупный для своих лет, широкоплечий. Их отец и брат были крупными мужчинами. И теперь она увидела, что его взгляд как-то изменился.
Она спросила:
— Ты знал свое имя? Мое имя?
После долгой паузы, заполненной пением птиц и ветром, она увидела, как он кивнул, один раз. Он показал рукой на Марина.
— И я слышал, как он выкрикнул его, когда я отпускал тетиву.
Ужасно, но она все-таки расплакалась. Яростно смахивая слезы, она спросила:
— Ты ведь почувствовал чье-то присутствие, правда, этой весной, когда дрался с другим мужчиной?
Он разинул рот.
— Откуда ты это знаешь?
— Знаю, — ответила она. — Кинжал?
Страх в его взгляде. Он еще совсем мальчик. Он снова кивнул, еще один короткий наклон головы вниз. Она носила его по их деревне, учила, как называются разные вещи.
— Тебя любили, Невен, — сказала она. — Тебя никогда не переставали любить.
— Мое имя Дамаз.
— Тебя назвали в честь твоего деда, который…
— Мое имя Дамаз! Я — Джанни в армии калифа. То, что ты говоришь, ничего не значит.
— Это не так, — возразил Скандир, но не резко. — То, откуда мы родом, имеет значение.
— Для меня — не имеет! Давайте, убейте меня, как делают варвары.
— Я могу это сделать, — второй раз сказал старый воин.
— Прошу вас, не надо, — попросила Даница. — Это моя единственная просьба.
— Это большая просьба, даже от хорошего стрелка из лука.
— Так пусть она будет большой.
— Возможно, — вмешался Марин Дживо, — будет полезно, если этот человек останется жив, вернется к своим и расскажет им, что Скандир уничтожил тех, кого отправили за ним в погоню.
— А если он им расскажет, что Скандиру помогли купцы?
— Мы прятались в лесу. Лучник из Сеньяна помог вам и уехал вместе с вами. Если он расскажет, что это была женщина, тем больший позор для них. Возможно, он об этом не расскажет.
Марин, по мнению Даницы, был умнее всех, кого она когда-либо встречала. И смелый, и добрый, и он ее любит, и… и она уедет со Скандиром, что бы сейчас ни произошло. Потому что вся ее жизнь, после пожаров в Антуниче, сводилась именно к этому — к убийству, мести, войне, точно так же, как и жизнь этого старого воина.
Она больше похожа на Скандира, подумала она, чем кто-либо в Дубраве может осознать. Это было грустно. Но грусть не делала это неправдой.
— Можешь идти, — сказал Скандир, глядя на Невена. — Без оружия. Я дарю тебе жизнь. Скачи назад, в свою армию.
— Я — Джанни. Мы не ездим верхом.
— Тебе будет трудно проделать этот путь пешком, но я уверен, что героический Джанни армии великого калифа обладает нужными навыками.
Невен встал. Даница увидела, как он поморщился. Она сказала, должна была сказать:
— Ты можешь остаться. Ты рожден джадитом, тебя похитили ребенком. Ты можешь повернуться спиной к тем, кто это с тобой сделал. Можешь сражаться с ними. Отомстить за себя. Не им решать, кто ты такой, Невен!
— Нет, — ответил он. — Почти каждый Джанни раньше был ребенком джадитов. В этом наша суть. Зачем мне предавать тех,
