Перо снова вышел во двор у конюшни, потом пошел к тополям и ручью позади гостиницы. К западу от нее ива роняла листья в воду. Солнце садилось. Погода в конце весны стояла теплая, приятная. По берегам росли цветы, жужжали пчелы. Он увидел, как на другом берегу пробежала лиса.
Он сделал вид, будто мочится в ручей. Услышал пение птицы, чей-то слуга кого-то позвал справа от него. Дым поднимался из главного дымохода гостиницы. С той стороны доносился смех.
Перо достал нож и отковырял крышку горшка. Поколебался, потом начал выливать густую краску в воду. Свинцовые белила стоят недорого, он не слишком много потерял.
«Господи, милостивый Джад. Я настоящий серессец», — подумал он. Как будто стоимость краски имела хоть какое-то значение.
Аптечный пузырек, плотно завернутый, заткнутый пробкой, показался из горлышка банки. Смерть во флаконе. Его собственная смерть, вероятнее всего. Он хотел откупорить его, открыть и вылить в траву у ствола ивы. Потом понял, что в этом нет необходимости, это даже может быть опасно. Мышьяк способен убить, если прикоснуться к нему, кто-то ему об этом говорил. Он не помнил, кто именно ему об этом сказал.
Он вылил оставшееся содержимое горшочка, вместе с запечатанным ядом, который он вез всю дорогу, в быстро текущую у его ног воду. На мгновение снова мелькнул флакон, потом исчез.
Он бросил туда же опустевший горшочек и пошел назад, к гостинице.
Томо понял, что его нарочно отослали с распоряжением насчет одежды и ванны. Он догадывался, что собирается сделать художник после беседы с Марином Дживо. Той беседы, которую, считали они, никто не мог подслушать.
Теперь впереди их ждут трудности. Во-первых, Гвибальдо Ферри не только глуп, он опасен, из-за него могут погибнуть другие люди.
Ферри вез двадцать маленьких солнечных дисков, оправленных в золото, спрятав их под двойным дном сундука с одеждой. Его старший слуга, разговорчивый парень, еще в начале путешествия рассказал об этом Томо.
Пошлина за ввоз религиозных атрибутов джадитов в Ашариас составляла сорок процентов. На них еще можно было заработать, но если уклониться от уплаты этой пошлины, заработать можно много денег, и Ферри, очевидно, решил, что если другие сумели, как ему рассказывали, то и он сумеет.
Здесь (на дальнем берегу пролива, где разрешалось жить и торговать джадитам) подобные предметы пользовались большим спросом, и люди, жившие так далеко от дома, хорошо за них платили. Расстояние равнялось прибыли, если тебя не погубят пошлины.
«Или не настигнет смерть», — подумал Томо. Ему очень не хотелось въезжать в стены города в компании человека с контрабандными товарами. С символами
Это плохая перспектива. У него здесь свои задания. В Совете Двенадцати понимали, что у него вряд ли будет шанс выполнить некоторые из них. Однако если Виллани позволят (или даже вынудят) жить на территории дворца, и разрешат его слуге сопровождать его (маловероятно, но…), тогда Томо Агоста станет первым прошедшим обучение шпионом, проникшим туда после падения Сарантия.
Герцог и Совет дорого заплатили бы за это, и Томо тоже получил бы свою долю — серебром и золотом, — если бы это произошло, и он вернулся бы в город на каналах и рассказал о том, что там видел. У него были свои амбиции, у Томо Агоста. У какого сильного духом мужчины их нет?
Он также владел многими способами убийства, и он думал о Гвибальдо Ферри, когда предложил две монеты слуге на кухне гостиницы, чтобы тот нагрел воды для ванны его хозяина. Он хотел иметь возможность убедиться в том, что сейчас делает Виллани, но в этом не было особой необходимости. Он и так знал. Виллани делал то, что хотел сделать сам Томо: принять меры безопасности, когда они приблизятся к Ашариасу.
Художник избавлялся от яда. И он планировал избавиться от Томо сегодня ночью, бросить его, чтобы тот вошел в город вместе с двадцатью спрятанными солнечными дисками и тщеславным, глупым человеком, который — весьма вероятно — начнет рассказывать о Скандире, как только таможенники его схватят.
И это, вероятно, погубит их всех. В том числе Виллани и купца из Дубравы.
Интересно, подумали ли об этом те двое. Наверное, нет. Они не обучены подобным вещам. Сересса очень хорошо готовит
