положении, чтобы доставить им неприятности.
Серессцы не смогут этого сделать, после того как сотня сеньянцев погибла во имя Джада, уничтожив большие пушки ашаритов и великое множество лучших солдат и офицеров калифа.
Сеньян стал — на данный момент, на весну, на год — истинным городом героев, об этом узнал весь мир джадитов. Сам Верховный Патриарх прислал им свои поздравления, вместе с реликвией для их святилища, и еще корабль с полным трюмом продовольствия! Говорят, что в самом Родиасе каждый вечер поют молитвы в честь отважных сеньянцев, которые погибли далеко на севере во имя Джада, и навечно прославили его и самих себя.
Отец Дадо сказал, что он не очень разбирается в вечной славе, но это была хорошая весна, невозможно отрицать это. Он потерял двух сыновей (старших братьев Дадо) в отряде Хранта Бунича. Не было ни одной семьи в Сеньяне, в которой бы не оплакивали кого-нибудь, но все погибшие парни и мужчины стали героями, а в Сеньяне всегда знали, какими они нужны Джаду. Вот почему они отправились в поход год назад, те сто сеньянцев.
Итак, в теплый, ленивый день, Дадо Михо, в одиночку дежуривший за городской стеной, сидел на траве, прислонившись к башне, ел холодное мясо и пил эль, когда увидел мужчину, спускающегося по поросшему лесом восточному склону.
Мужчина шел один, но с оружием. Не стоило бить в колокола из-за него, но хороший сторож обязан доложить о подобных вещах, поэтому Дадо поспешил назад (захватив еду, питье и копье), к воротам. Он доложил, как положено, о том, что увидел.
Ему сказали, что он поступил правильно. Для тринадцатилетнего мальчика это стало похвалой. Он смотрел, как четверо мужчин вышли и встали на дороге, перегородив вход в город. Они не стали запирать ворота. Ведь тот человек шел один. Он мог подумать, что они испугались, а сеньянцы ничего не боятся.
Тот мужчина — он больше походил на мальчика — шел широкими, размеренными шагами человека, привыкшего к ходьбе. Он поднял руку в приветствии, еще издалека, но не замедлил шаг, когда прошел мимо башни и подошел к воротам. При нем был хороший меч и лук. Он был покрыт пылью и грязью после того, как преодолел перевал.
Он остановился перед четырьмя мужчинами, загородившими ему дорогу.
— Меня зовут Невен Градек, — сказал он. — Ребенком меня похитили хаджуки. Я ищу свою семью. Думаю, они могут находиться здесь.
Дадо стоял позади четверых мужчин на дороге, и он увидел, как они смущенно переступили с ноги на ногу. Головы их повернулись, они посмотрели друг на друга.
Наконец, один сказал:
— Никого из твоих родственников здесь не осталось.
— Моя мать? Мой дед?
— Горанка была твоей матерью?
— Была. А Невен Русан был моим дедом. Меня назвали в его честь. А моя сестра… мою сестру зовут Даница, — он на мгновение заколебался, и Дадо вдруг стало его жалко. — Не говорите мне, что она умерла, пожалуйста.
Они разрешили ему войти в ворота. Все остались ждать, стоя маленькой группой внутри, и послали за человеком, который мог лучше всего в этом разобраться. Пока они смущенно стояли там, Дадо вышел вперед и протянул парню свою флягу. Он знал, что его семье положено ненавидеть всех Градеков, но его двоюродный брат Кукар был ужасным человеком, по мнению Дадо, а этот парень был один, он проделал долгий путь, и он выглядел… трудно сказать, как он выглядел, но он явно страдал от жажды.
Невен смотрел, как старый человек приближается к тому месту, где он стоял вместе с другими у ворот. Невену сказали, что его мать и дед умерли два года назад — тем летом болезнь унесла многих. Их сожгли вместе с остальными. Так здесь делают в подобных случаях, сказал ему мальчик, который дал ему напиться. «В этом нет никакого неуважения!» — с тревогой прибавил он.
— Я понимаю, — ответил ему Невен.
Кроме этих слов, он ничего не говорил. Ему сказали, что Даница уехала. Он знал, что она уехала. Он ее видел.
Он проделал долгий путь, а здесь никого не оказалось.
Старик остановился перед ним. Сплюнул в пыль сквозь дырку в зубах. И сказал:
— Если тебя увезли ребенком, и не кастрировали, и у тебя есть оружие, то ты — Джанни.
Невен почтительно кивнул.
— Я им был, — ответил он. — Теперь уже нет. Я ушел после боя у реки прошлой весной. Я здесь, потому что видел храбрость сеньянцев, и потому что моя семья… моя семья была здесь.
— Ты участвовал в том бою?
