интересы.
– Наши действия?
– Какие действия? Он мелькнул на горизонте и тут же исчез. У меня нет сил и времени на погони за призраками, пусть этим занимается Золан эл’Ча. Что там со вторым вопросом?
– На второй можно дать частичный ответ: технократы спелись с богом и пытаются достать камень для него. Неизвестно, что они приобретут взамен, но, вероятно, именно от Дракона Времени Грюммель получает все эти невиданные возможности.
– Мне импонирует ход твоих мыслей. Омолаживание организма – вполне в духе сущности, повелевающей временем, но не эти фокусы с испепеляющим светом. Грюммель владел ими задолго до пробуждения Дракона Времени, не забывай о выставке в девятьсот третьем году.
Было далеко за полночь, когда Себастина поставила посуду на поднос и собралась уходить, но помедлила.
– Хозяин, простите за наглость, но могу ли я спросить, что ждет Луянь Чэна? Сейчас он под защитой как ценный источник информации, но когда все закончится, мы должны будем как-то с ним поступить.
– Мы заключили сделку, пожали руки.
– Это значит, что у него иммунитет?
– Что? Иммунитет? – Я рассмеялся. – Он торговал детьми, Себастина! Детьми своего вида. Людьми. И будем думать, он знал, что ничего хорошего их не ждало. Он заплатит за это.
– Но вы заключили сделку, пожали руки.
– Я обещал ему замок и охрану. Этот замок называется Череп-На-Костях, его охраняет армия тюремщиков-надзирателей. У Луянь Чэна будет камера два на два метра с колодцем для испражнений и вентиляционной шахтой под потолком. Как только он окажется внутри, дверь замуруют, оставив снизу щель для подачи пищи. Когда же Чэн доживет свою вторую жизнь – пребывая, заметь, в полнейшей безопасности, которую я ему обещал, – его камеру замуруют полностью, и больше никто и никогда не вспомнит, что он существовал. Таково мое правосудие, тебя оно устраивает?
– Я всего лишь поинтересовалась. На самом деле судьба этого человека меня не заботит, хозяин.
– Ну разумеется. Спокойной ночи, Себастина.
Несмотря на усталость и вернувшееся недомогание, сон не звал в объятия; в спальне еще пахло Бельмере, и запах этот будил в душе тоску. Решив не мучить себя, я, так и не ложась, побрел по темному дому туда, где взаперти ждало безумие.
При зажженной лампе письмена одержимого казались еще более зловещими. Поставив на середину комнаты стул, я сел и стал смотреть на них то под одним углом, то под другим. Возможно, то были игры перетруженного мозга, но разные символы порой казались знакомыми, будто основательно подзабытые друзья детства в миг узнавания. Только этот миг никак не кончался, и они оставались неузнанными. Одно лишь было точно – именно такие письмена покрывали стены внутри «склепа» Кахранолтара.
Сам того не заметив, я уснул.
Обычно я спал слишком мало, чтобы сны успевали прийти, так что путешествие в мир грез являлось тем еще событием.
Почему-то сон оказался черно-белым, да еще и из тех, в которых ты понимаешь, что спишь.
Я шел по полям пшеницы близ реки, вдали шумел бор, пекло солнце. Я шел и шел, выбрался к лесной опушке, а потом двинулся под сводом ветвей, пока не наткнулся на старинное заброшенное кладбище.
Побродив среди замшелых камней-надгробий, я встретил троих скелетов, которые играли в кости. При виде меня они быстро вскочили и принялись отплясывать. Это было забавно, скелеты явно имели танцевальный опыт, да еще и костяной перестук напоминал задорную мелодию.
– Нравится?
– Задорно пляшут.
– Весьма задорно.
Обернувшись, я увидел четвертый скелет. В отличие от танцоров он не был наг, а носил черный помятый фрак и цилиндр с петушиным пером.
– Какими судьбами в мою голову, Барон?
– Не удивляешься?
– Во сне это не принято.
– Ага, ясно. Я заскочил на минутку просто напомнить тебе, что У ТЕБЯ ЕСТЬ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА!!!
Сноски
