– Отмечено, хозяин.
– Это не в приоритете, но пусть остается, у меня такое ощущение, что это важно, как и цирк. Нужно больше узнать об этом странствующем балагане.
– Всенепременно, хозяин, займемся этим завтра?
– Нет. Есть приоритетная линия расследования. Художник мертв, и след от его трупа ведет к пайшоанцам.
Отчего-то чувствуя себя совершенно разбитым, я прошел к открытому настежь окну и встал там, любуясь звездами. Голос утверждал, что слежка все еще не снята, но теперь агенты эл’Рая сидели только в доме через улицу. Меня это не беспокоило, голова занималась другим, пока глаза следили за небом. И я увидел то, чего ждал: внезапно над Орлеской вспыхнула новая звезда, так низко, что, казалось, она парила над крышами, а не в небесной черноте. Какие-то мгновения посветив зеленым, звезда исчезла.
– Простите, хозяин, кажется, я кое о чем забыла упомянуть сегодня.
– Забыла? Ты?
– Да, хозяин, простите.
Я повернулся к темноте, в которой угадывался силуэт моей горничной. Забыла. Себастина. Она никогда ничего не забывала, помнила буквально каждое прожитое рядом со мной мгновение. А теперь… хотя стоило ли удивляться? Моя память давно перестала быть безупречной, разум притупился, а способность контролировать эмоции ослабла. Я все еще был лучше многих, но с собой прежним соперничать не осмелился бы. Себастина же являлась неотъемлемой частью меня, помещенной в обособленный организм. Ее ментальная деградация была лишь вопросом времени.
– Слушаю тебя, Себастина.
– Сегодня мы познакомились с женщиной по имени Сарави. Но я уже встречала одного викарна, хозяин.
– Неужели?
– В день нашего первого визита в обитель Лакроэна под одеялом с моей стороны находилась одна из их вида.
– Вот как? Сарави?
– Нет, другая.
– Хм. Покойный придерживался крайне либеральных взглядов не только относительно пола, но и вида партнеров. Значит, рядом с ним ошивался агент старика эл’Рая, целью которого, возможно, была все та же посылка, но киска упустила добычу. Я все же придерживаюсь актуальности пайшоанского следа.
– Наши дальнейшие действия, хозяин?
– Время покажет, Себастина. Пожалуй, завтра мы все же сходим в цирк.
Позже Себастина помогла мне устроиться в постели и удалилась. Я знал, что она отправилась заполнять страницы дневника, и теперь это показалось мне грустным.
Раздавшийся где-то наверху грохот вырвал меня из неверных объятий сна, я немедленно вытащил из-под подушки револьвер. Так и лежал в тихих предрассветных сумерках, пока в дверь спальни не постучались.
– Тревожные вести, хозяин, – тихо произнесла Себастина. – Что-то случилось на западе, в ботанических садах Иеронима Уваро.
Я поднялся в тот же миг, указывая на гардероб, дабы Себастина помогла мне одеться.
– Подробности.
– Не лучше ли будет узнать все из первоисточника, под которым я подразумеваю нашего соседа с чердака?
– Нетопырь?
– Да, хозяин, он прилетел пятнадцать минут назад, в плохом состоянии.
– Надеюсь, ты переполошилась не из-за того, что его кто-то подстрелил? Достаточно было вызвать врача. Или ветеринара.
Тем не менее вскоре я поднялся на чердак, где в темноте – заря все еще не занялась – лежал туклусз. Себастина поднесла подсвечник, никаких ран, кроме нескольких кровоточащих царапин, не виднелось.
– Мне сообщили, с вами случилось какое-то несчастье, – сказал я, жестом приказывая потушить свет.
– Спасибо, что озаботились, – тихо ответил он. – Вы видели вспышку?
– Вспышку? Нет. Себастина?
– Около часа назад, хозяин, имела место вспышка, небо над городом на долю секунды просветлело, будто днем. Луи, стоявший на часах в это время, сказал, что небосвод просиял и тут же потух.
– Про это я и говорю, – согласился нетопырь. – Я летал над Чердачком и Зевильей, ловил мотыльков, ветер дул с северо-
