покрылась сетью морщин, волосы полностью поседели, тело ссохлось и ссутулилось, но глаза сохранили природный яркий оранжевый цвет. По-юношески дерзновенный взгляд лишь чуть смягчала старческая мудрость и затаенная улыбка.
Стоило позволить себе обмануться этим образом – и жизнь твоя уже не стоила ни единой медяшки, ибо Хайрам эл’Рай имел стальную волю, острый разум и не ведал пощады. Истинный тэнкрис, помноженный на многовековой опыт.
– Как же я благодарен, что вы смогли выкроить время и навестить старика, – прошептал эл’Рай, чье колесное кресло подкатил к дастархану рослый викарн.
– Давно мечтал познакомиться с вами, монзеньор, – кивнул я, снимая шляпу.
– Прошу, присаживайтесь, друг. Форхаф, налей нам чаю, пожалуйста. Оцените эти засахаренные лимонные дольки, плоды для них растут в наших садах. Поистине восхитительные лимоны, их аромат чарует. Думаю, лишь благодаря им я все еще не ступил на Серебряную Дорогу.
Относительно лимонов он не преувеличивал, они действительно благоухали. Аромат чая немного меня озадачил, он оказался крайне тонким и приятным, но сорта угадать не удалось. Однозначно присутствовала мята.
– Как вам наши места? – спросил старик, громко прихлебывая из подрагивавшей в руке чашечки. – Жара не утомляет?
– Разве что немного, монзеньор, спасибо, что спросили. Через некоторое время привыкнем.
– Через некоторое время? Хм, значит, задержитесь… А я вот, извольте наблюдать, кутаюсь в утепленный халат. Даже при такой жаре и влажности мне постоянно холодно, проклятое сердце отказывается качать кровь. Маги-целители говорят, что сделать ничего невозможно, дескать, в такую ветошь больше жизненных сил не вольешь, ресурс выработан. – Эл’Рай тихо рассмеялся. – Но они твердили мне это и десять, и двадцать, и тридцать лет назад. Некоторые уже преставились, а я все дышу.
Громко хлопая крыльями, на стол опустилась большая яркая птица, красный ара. Попугай, неловко переваливаясь, подобрался к вазочке с печеньем и сунул туда клюв.
– Какая красота, – вздохнул старик, – птички у нас совсем непуганые, извольте видеть, никого не остерегаются, живут вольно, порхают тут и там – и вдохновляют, вдохновляют…
С некоторых картин, из тех, что стояли вдоль бортиков, действительно сверкали сочными красками райские птицы, но на большинстве художник изобразил вещи куда менее приятные. В частности, он часто рисовал чудовищ, иначе этих тварей нельзя было охарактеризовать. Также холсты несли на себе изображение различных солдат, воинов, крупных хищников, реалистичных и не очень; мифических тварей, богов и демонов. Лишь немногие, особенно большие и детально проработанные, полотна изображали пейзажи, цветы и безобидных птах.
– Порхают птички, порхают вольно, прямо как вы по столице.
– Прямо как, – согласился я, вежливо кивая, – и даже будто не замечают, что находятся под большим прочным колпаком. Под крышей оранжереи то бишь.
– Вот-вот, – улыбнулся старик. – Слышал краем уха, что наведывались в гости к его преосвященству Томазу эл’Мору. Как поживает добрый богомолец? Как его здоровье?
Первым ответом, пришедшим на ум, было: «Не намного лучше, чем вы, тоже раскатывает вокруг в кресле». Я даже удивился: откуда такая ересь появилась в голове?
– Печально, что столь молодой тэнкрис разбит врожденной немощью, однако нельзя не признать той стойкости, с которой он преодолевает недуг.
– Да, да… жаль, что его чудодейственная сила не может исцелить его самого. Богиня, за что ты так жестока к своим детям? Неужели мы до сих пор не выстрадали твоего милосердия?.. – Эл’Рай закашлялся, и викарн немедленно оказался рядом, забирая блюдце с чашкой, вкладывая в судорожно скрюченные пальцы платок.
– Также мы смогли взглянуть на скорбную разумом Валери де Тароску…
– Буйная сомнамбула… кхэм! Кхак!
– Согласимся. Еще я видел безумного пророка из Старого порта.
Совладав со своей глоткой, эл’Рай наконец расстался с платком и расслабленно осел в кресле.
– По-вашему, он все же безумный или пророк?
– Безумный, – ответил я, – без сомнений, совершенно безумный несчастный человек.
– Наши мнения совпадают. Но скажу так: на фоне всего того, во что превратился этот город накануне выставки, он не так уж и сильно выделяется.
– Да, да. Увы. Ждете неприятностей?
– Жду ли? – усмехнулся старик, щуря глаза. – Как говорил один мой старый заклятый друг: «Если все идет плохо, ты можешь
