прохудилась местами, так поправить легче, чем новую замостить. Главное, найти. Если до вечера на берегу застрянем, голомозые нас нагонят. А уйдем вплавь – до весны бабы не доживут… – казак дернул многострадальный ус. – Как по мне, лучше от голода и холода околеть, чем в басурманской неволе. Но решать им.
И хоть говорил об этом Василий совершенно буднично, я понял: на лошади аталыка Сафар-бея скачет наша смерть. Неотвратимая и мучительная. А умирать мне совершенно не хотелось. Вот только как из этой западни выскользнуть? Если даже запорожец не мог нужные приметы отыскать. А главное – вот оно, спасение. Всего в каких-то ста метрах темнеет зарослями кустарника и верхушками деревьев.
И если я хоть что-то понимаю в жизни, то ближайшие несколько часов (тут уж как повезет) мне, как салаге, то бишь – новику, предстоит провести с шестом в воде. Кормя пиявок и разыскивая переправу, под чутким руководством Полупуда. «Левее забирай, левее… Вот, черт косорукий! Куда полез?! Нет, правее, еще правее!»
Ну, почему такая несправедливость? Одним существам природа выдала крылья – и все, никаких преград, лети куда хочешь, а люди, даже вроде водомерок, по воде передвигаться не способны. А как было бы здорово: разбежался и шмыг-шмыг, как по льду. Прямиком по «лунной дорожке» с одного берега на другой. Вон как сверкает… Глаз не отвести.
«Стоп! Какая еще нафиг “лунная дорожка”, практически посреди белого дня? Галлюцинации со страха начались? Так рановато мне еще “белый свет в конце туннеля” видеть».
Я помотал головой, протер глаза, но полоса, пересекающая плес и сияющая, будто солнечный блик, от этого не исчезла. Больше того – приобрела естественность. И вместо небрежного мазка гигантской кисти по ровной заводи проявились индивидуальные черты… Потемнела… Зазмеилась угрем… Обозначая множество выпуклостей, разрывы, изгибов…
Наваждение?
Я оторвал взгляд от плавней и повернулся к Василию. Полупуд по-прежнему задумчиво ковырял носком сапога подвернувшийся камень. Вот только не маленький камешек, каким он его видел, а большущий валун… От времени и под собственной тяжестью ушедший в почву почти целиком. Не такой огромный, как описывал казак, но все же достаточно внушительный.
Не понял? Это я что? «Зрю в корень»? В смысле, вижу на семь вершков вглубь? Как в сказках? Никогда не замечал за собой таких способностей…
Впрочем, я и в параллельный мир попал тоже впервые. Может, от «тур-оператора» такой бонус положен? Чтоб хоть как-то помочь с выживанием. Кто бы ни был тем «доброжелателем», устроившим «экскурсию», вряд ли его целью было угробить меня максимально ударными темпами. Дома было бы и проще, и дешевле…
Убедив себя столь нехитрым способом в здравомыслии, повернулся к запорожцу.
– Слышь, Василий… Я вот о чем подумал… Ты говоришь, все изменилось до неузнаваемости.
– Ну да, – подтвердил тот. – Считать не считал, но годков десять миновало, как с куста, не меньше. Карпо Полторажупана уж пятый год как у Чертовой балки погиб. Седой Ахметка – еще раньше у Легкого брода стрелу глазом поймал. Иван Трясогузка – той же зимой от лихорадки сгинул. Ступка и Борозда – еще раньше, в том последнем походе, когда Рудого Панька пленили, вместе погибли.
Называя имена товарищей, запорожец загибал пальцы.
– Вот… Значит, семь лет точно… А промышляли мы ватагой здесь и того раньше.
Василий все еще предавался воспоминаниями, но я не стал вникать в историю о том, как они за один только день взяли десяток выдр, а уловив паузу, поторопился вставить свои «пять копеек».
– Если все меняется, то может, и приметный камень тоже, того-этого?.. Другим стал. Больше или меньше.
Василий замолчал и внимательно поглядел на меня. Видимо, решая, что на меня сейчас нашло: очередное помутнение рассудка или наоборот – просветление? И ответил, медленно добирая слова:
– Деревья, положим, растут или гибнут от огня… Реки, озера – мелеют и высыхают. Горы – осыпаются. А с валуном что может случиться?
– Земля здесь рыхлая… – я демонстративно поковырял почву носком мягкого татарского сапога. Кстати, ичиги эти весьма удобная обувка. Вот только без каблуков ходить непривычно. И подошва пожестче тоже не помешала бы. Впрочем, когда верхом – это не так заметно.
– Ну, так это ж сейчас, летом, мы на суше… а в весенний паводок вода бывает, вон куда доходит… – Полупуд размашисто ткнул вдаль. Жестом захватывая место стоянки. – Только смыть его никак не могло… Стремнины здесь нет… Просто река разливается, да так и стоит потом озерцами да болотами аж до Троицы… Топь не топь, а если пятку вдавить – лужица и проступит. А валун… – Василий опять взмахнул руками.
